Юрий Леляков - Журавлиная ночь

(«И там был пластик «под дерево»! — почему-то вспомнил Кламонтов. — И двери в телецентре похожи!»)

…Герм Ферх подошёл к одному из автоматов в зале ожидания, набрал на клавиатуре код (просто так, не опуская монет, и не вставляя ничего похожего на кредитные карты) — и в его ладонь из щели выскользнул какой-то предмет (сделал он это почти автоматически, думая о чём-то другом, смысл остался неясен Кламонтову). И вышел в другую дверь, на платформу первого этажа, под которой раньше проехал трамвай… Снега под полупрозрачным перекрытием не было — и на бетоне (казалось, что бетон) выделялись как бы даже не нанесённые на поверхность, а казавшиеся чуть выше или ниже её, огромные ярко-жёлтые цифры — номера вагонов. Наверно, был использован какой-то необычный оптический эффект. У каждой из отметок выстроились группы пассажиров… Но Герм Ферх пока миновал лишь отметки 17 и 18, направляясь в самый конец, к отметке 32. А над платформой уже звучал голос вокзального информатора, трижды (на всемирном, региональном и местном языках) объявивший, что поезд № 100 Львов — Шанхай подаётся на посадку к первой платформе — и, когда объявление заканчивалось, из-под видимого вдалеке перекрытия депо показался сам поезд. Ярко-жёлтый локомотив обтекаемой формы с тёмно-синей полосой по борту, казалось, составлял одно целое с такой же окраски вагонами — между ними были лишь совсем узкие, как щели, чёрные промежутки. Поезд медленно разворачивался, вытягиваясь в прямую линию, будто нацеливаясь на перрон — и был ясно виден даже на таком расстоянии, контрастируя с нежной голубизной снега…

(Как… на трёх языках? И… есть всемирный? Там?)

…Поезд, быстро и бесшумно приблизившись, стремительно понёсся мимо платформы — и стал притормаживать, лишь когда к концу перрона подъезжал его хвост. Но вот дверь последнего вагона остановилась точно у цифры 32 — и пассажиры стройными рядами двинулись в проёмы одновременно открывшихся дверей. Герм Ферх почему-то вспомнил расписания поездов прежних времён, со стоянками в несколько раз дольше нынешних — и подумал: это могло быть связано не только с неудобством входа в вагон старой конструкции — но и со свалкой у дверей, когда каждый старался войти первым. Правда, тогда и билеты у входа проверял проводник — рассчитывать на высокую сознательность всех пассажиров и безошибочность распределения мест ещё не приходилось…

(И такое для них — уже история?)

…Переступив с перрона на плотно, без зазора, примыкающую к нему подножку, Герм Ферх оказался в вагоне. Планировка была непривычна Кламонтову — сразу за тамбуром оказался небольшой салон с рядами сидений перед компьютерным терминалом, сами же купе и коридор начинались дальше. Герм Ферх и тут попытался приставить санузел, два купе проводников, занимавшие это место в старых вагонах (хотя санузел и сейчас был в вагонах для людей), и тесный проход в оставшемся свободным пространстве — но не получалось просто потому, что не помнил, какие цвета были обычны для интерьера тех вагонов. Здесь же — преобладал светло-серый, с чуть голубоватым оттенком… Пройдя весь вагон, Герм Ферх почти бесшумно отодвинул дверь крайнего купе. Дальше был лишь задний, выходной тамбур — и специальный удлинённый хвостовой 33-й вагон (как и локомотив, особой обтекаемой формы — выполнявший здесь функцию почтовых и багажных вагонов прежних времён. Впрочем, теперь и пассажиры не возили с собой столько вещей, и того поражавшего воображение объёма почтовых отправлений земная цивилизация давно не знала — но аэродинамическая форма хвостового вагона важна для движения поезда)…

«Не слишком ли я привык мыслить с оглядкой на те времена? — подумал Герм Ферх. — Хотя, если изучаю тот период истории…»

(Да! Современность для них — уже «тот период истории»! И — сколь далёкой?)

…Герм Ферх вошёл в купе. Место № 19 было разложено в виде спальной полки. Поворотом маленького рычажка он вывел её из держателя — и полка упруго выгнулась в обращённое к окну кресло. Герм Ферх ввёл спинку в другой держатель — и, забросив сумку на верхнюю полку, стал расстёгивать свой золотисто переливающийся верхний комбинезон, который положил туда же. В этот момент вошел ещё пассажир — и так же превратил в кресло соседнюю, 20-ю полку. А Герм Ферх уже сел (Кламонтову передались тактильные ощущения, будто сам касался кресла кожей спины! Да, кожа Герм Ферха была не менее чувствительна; а золотистый комбинезон был его единственной одеждой, остался же на нём лишь пояс с карманами, охватывавший тазовую область тела наподобие плавок — вошедший в практику скорее по историческим причинам. Всё же киборги Земли происходили от людей Земли)…