Бронислава Бродская - Капсула [СИ]

— Татьяна!

— Ладно, ладно … молчу.

— Вы вышли замуж за мужчину, к которому привыкли, но не слишком любили. Он сделал предложение, а других предложений не было. И тут еще дело было в вашей матери … она вас баловала и жалела … и потому вы пошли по линии наименьшего сопротивления: не стали учиться, не искали высоких заработков, не карабкались по карьерной лестнице …

— Да, вы соображаете, что говорите? Какая карьерная лестница в моем положении … с моим здоровьем? Как я могла учиться?

— Татьяна, мне прекрасно известно, что мама вас даже от выпускных экзаменов в школе освободила … какой уж там институт.

— Это потому что у меня всю жизнь вегетососудистая дистония. Не знаете, а говорите. Я сознание теряла.

— Ну неважно почему … мы можем дать вам еще один шанс прожить вашу жизнь …

— Не надо мне глупостей говорить! Да, я — невезучая, я знаю. Это не исправишь. Счастье мое еврейское! Интересно, что вы мне можете пообещать? В той другой жизни? А?

Татьяна сделалась откровенно грубой, в ее голосе начали прорываться истерические нотки. Лидой постепенно овладевало чувство безысходности. Клиентка кричала, губы ее некрасиво кривились, лицо раскраснелось, было видно, что ситуация злит ее все больше и больше, буквально бесит. Лида предприняла последнюю отчаянную попытку:

— Татьяна Ильинишна, успокойтесь, поймите, мы не приглашаем вас полностью повторить вашу жизнь, об этом и речи нет. Ваша жизнь будет другой, скорее всего более счастливой. Проанализировав перипетии вашей судьбы, свойства вашей личности, ваш характер, мы кое-что модифицируем, изменим и тогда многое у вас будет по-другому.

— Что вы имеете в виду … насчет моего характера. У меня прекрасный характер, мне другого не надо.

— А вспомните, Татьяна Ильинична, как вы в Америку, в гости к друзьям собрались. Визу получили, вам были готовы купить билет … а вы взяли и не поехали, как обычно на здоровье сослались, а на самом деле, просто испугались лететь на самолете, выходить в город, получать багаж, языка вы не знаете. Для вас это слишком большой напряг, вы боитесь, просто боитесь всего нового, не решаетесь идти вперед … Так? Вы пытаетесь оградить себя от стресса.

— Я боялась там простудиться, а потом всю зиму болеть.

— Неубедительно. Вы сами это знаете … Подумайте, Татьяна … ну, просто представьте себе на минуту, что в той другой жизни ваш сын не погибнет, он станет взрослым …

— Не трогайте моего сына! Знали бы вы, что я испытала … Отстаньте от меня! Отстаньте, у меня нет больше сил с вами разговаривать! А-а-а …

Страшный животный крик ворвался в Лидины уши. Она смотрела на опрокинутое Татьянино лицо и кожей чувствовала, что клиентка ее ненавидит, именно потому что знает ее правоту. Да, она всего боиться, любое сколько-нибудь серьезное решение кажется ей слишком сложным. Решать она ничего не будет, не может, не хочет … самое главное как-нибудь дожить, смерти она боится, но жить снова — это вообще невозможно. Она знает, что все хотят ее обмануть, а это так просто, она же старая одинокая женщина. Татьяна сделалась истерична, смотрела на Лиду волком, у нее даже руки задрожали.

В результате Лида пришлось свою первую клиентку отпустить, она ей даже ни единого вопроса не задала, до этого дело не дошло. И видео Татьяна, слава богу, не видела. Лида отчиталась перед хозяином за неудачу, он на нее не сердился, даже похвалил, посоветовал в следующий раз начинать с совсем простых вещей, подводить к проблеме более плавно. Официальный отчет был разумеется формальностью, хозяин и так все про Татьянин отказ от шанса знал, но контакт с вербовщицей считал все равно обязательным. Лида должна была на каждом случае учиться. Она помнила, что спросила его, зачем шанс предлагать таким как Татьяна. Она и так все свои в жизни шансы упустила, и этот тоже … но Андрей сказал, что «да, упустила, но именно из-за этого ей нужно было предоставить еще один». Лида не поняла почему: если ты трус, то так трусом и останешься. Однако с людьми все было не так просто, как ей это тогда представлялось, она начала это понимать только недавно, хотя знала, что до конца критерии выбора синклита не поймет никогда. После Татьяны ей казалось, что ее услуги синклиту больше не понадобятся, она опозорилась, но синклит вербовщиков не отпускал. Дожность была пожизненна. Ну и что ей сейчас думать про Татьяну, когда Белковский уже «на позиции». Мешкать нельзя, Лида задерживает дыхание и вот она уже …