Бернар Вербер: Отец наших отцов [litres]

Заведующая рубрикой была довольна тем, что принудила рыжую милашку показать зубки. Нежась в обитом буйволовой кожей начальственном кресле, она готовилась к решающему выпаду.

– Не дерзите, моя маленькая. Я и не таких упрямых укрощала. Нас должны сверлить не эти ваши три вопроса, а один-единственный, зато какой! Слушайте и запоминайте: «Как раздобыть сюжет, который приглянется моей заведующей рубрикой».

Присутствующие прыснули. Чувствуя усиление напряжения, они таким способом демонстрировали полную поддержку существующего порядка.

– Вот так! – пробормотал Максим Вожирар достаточно громко, что все его услышали.

– Но… – еще трепыхалась Лукреция.

Фрэнк Готье нашарил каблуком башмака носок туфли своей стажерки и наступил так сильно, чтобы заставить ее замолчать. Боль была как от удара током, девушка задохнулась, судорожно разинула рот и не смогла договорить.

– Следующее предложение! – бросила заведующая, закрывая дебаты.

После редакционных летучек у журналистов рубрики «Общество» было заведено встречаться в закусочной «Брассери Альзасьен», расположенной в нижнем этаже здания редакции. Каждый взял по кружке пива, потом еще и еще, пока у всех не стали подкашиваться ноги. Центром внимания стала Лукреция Немрод, которая тоже была не прочь выпить.

– Будь настороже! – советовал ей Фрэнк Готье. – Напрасно ты так ей отвечала. Наша Тенардье – крепкий орешек. Если она на тебя взъестся, мало не покажется.

– Она думает, что если ее не боятся, то не уважают. В прошлом году она систематически унижала молодую сотрудницу на всех совещаниях и принудила ее уволиться, – поддал жару Кевин Абитболь.

– Да, любит она проявить суровость. Беспричинная жестокость – привилегия высокого начальства, – напомнил всем Максим Вожирар.

Несмотря на сатирические статьи, в которых он высмеивал все мыслимые людские низости, этот журналист парадоксальным образом являл собой образец ревностного коллаборационизма с любой властью.

– За это их и уважают, – подытожил Гислен Бержерон, завидовавший Вожирару, слывшему любимчиком заведующей.

– Раз так, мне в этой редакции не удержаться, – понуро молвила Лукреция Немрод.

– Брось, если не будешь упираться, все пойдет как по маслу, – возразил Фрэнк Готье. – Что бы ты ни предложила, она все равно зарезала бы твое предложение, потому что ее хлебом не корми, дай обломать новенького. Особенно охотно она третирует женщин. Не жалует она вашу сестру, что поделать! Но я хорошо изучил Тенардье: она легко взрывается и так же легко остывает. Так что прибереги свой сюжет о недостающем звене и найди пока что что-нибудь другое. Типа «надо ли удалять подошвенные бородавки». Такую тему она пропустит. Более того, это именно то, что ее вдохновляет.

Лукреция Немрод обвела сочувственным взглядом всех присутствующих.

– Бедненькие, неужели она так вас запугала? Нет, я вас совершенно не понимаю! Неужели вам неинтересно узнать правду о происхождении человечества?

– Нет, – признался Гислен Бержерон.

– Мне тоже, – подхватил Флоран Пеллегрини. – Мой папаша был пьяницей. Вернется из кафе на карачках – и давай отвешивать мне тумаки. Лучше не знать его родословную: его предки наверняка были еще хуже.

Лукреция Немрод хлопнула ладонью по столу.

– Внимание, ребята! Я серьезно! Происхождение человечества – ключевая проблема. Откуда мы взялись? Почему и как появился на земле человек? Почему ты, Фрэнк, ты, Максим, ты, Гислен, все вы сидите здесь одетые и кропаете статейки, а не скачете голышом по веткам и не лакомитесь спелыми фруктами? Так откуда же мы взялись? Нет темы более захватывающей, чем эта. Мне нет дела до бородавок. На наследственную гомосексуальность мне тоже плевать, как и на сотню богатейших французов. Да уж, угораздило меня влезть в берлогу к самым отсталым на свете людям! И удивительно, что они мнят себя журналистами! Я всегда считала, что это ремесло любознательных и склонных к новизне. Что же я наблюдаю здесь? Вы чужды малейшей любознательности, все, что вас волнует, – это кто кого одолеет в вашей редакции.

Фрэнк Готье большими глотками допил пиво и решил пожурить молодую стажерку:

– Ну-ну, малышка, где твое уважение к старшим? Кто ты такая, чтобы нас осуждать? Ты – пустое место, ты здесь никто. Если хочешь принадлежать к журналистскому кругу – первым делом смири свою гордыню и научись не высовываться.

Она сделала вид, что уходит.

– Что ж, мне все ясно. Я пошла! Предложу мой сюжет другому еженедельнику.