Юрий Леляков - Четыре круга судьбы

(Солдат… и девушки? А «паранджа» — по какой «вере»?)

— Но сделали они тебе документы или нет? — вырвалось у Фиар. (Или — «той» Фиар?)

— Сделали, всё подписали, даже толком не глядя… («Этому» Доноту?) …А иду обратно — опять слышу: «Пусть лучше зарежут на операции, чем с больными почками в армии умирать… Пришейте той руку этой, а саму — в расход… Штабелем грузи паралитиков… Ещё двоих на погрузку трупов…» — и тому подобное! А дошёл до машины — кабина пустая, только записка: «Подыхай сам со своей заразой»! Хорошо, что помнил дорогу, и управлять умею — доехал сам…

(Так он — умеет? Или — «тот» Донот?

И такие — «новые победители»…)

— Как… в расход? — испуганно спросила Фиар. (Или — «тот» Лартаяу, там?)

— Некоторые успели вообразить, что война… Ну, а я приехал обратно на вокзал, спрашиваю: где начальник? Сперва послали не туда… Оказывается, есть начальник отдельно — вокзала, и отдельно — станции! И тот — в отдельном домике, в конце перрона! Иду туда, там — тоже неразбериха; он, бледный как полотно — едва читает и подписывает всё, не глядя; иду я от него — и только тут спохватился: а в каком вагоне вас повезу? Что — этот, списанный, цеплять? Я же — проводник без вагона!.. И вдруг — опять кто-то ловит за руку: «Ты свободен?» Я так понял — начальник уже… того поезда, что на первом пути стоит! Да, говорю, свободен… А что делать? Врать — хуже будет?..

…— А тут люди в белых халатах уже бегут по перрону, ищут противочумные костюмы! — снова договорил «тот» Донот. — Вот только при слове «противочумные» до меня и дошло: оспа бубонной не бывает! Хорошо хоть, никто не заметил… А заметят — что будет? Врываюсь к начальнику, там — тоже не то врачи, не то санитары; но он со мной всё это не связывает, бледный как полотно, подписывает не глядя; выхожу от него — тут сапог и лопнул! И — объявление по вокзалу: «Сопровождающему группу больных бубонной оспой подойти к начальнику станции!» — но я от него уже вышел! А он… не понял? Пусть ждёт…

— И правильно, что не пошёл второй раз, — ответила тут, «эта» Фиар. — Арестовали бы…

— До меня сразу и дошло: он не понял, что подписал! Быстро соображаю: я теперь — сопровождающий больных, или «просто» проводник? Что лучше, как вас везти? Или — мобилизуют в первый попавшийся вагон любого направления; или — буду ждать подачи спецвагона для больных с дурацким диагнозом, пока не арестуют…

…— И тут опять динамик объявляет: проводнику с этим списком — подойти… А куда — непонятно: другой динамик заглушает первый! И… тот, по документам, что мне выдали — это ведь тоже я! Что мне, в два места сразу бежать?.. И тут кто-то ловит меня за рукав: «Ты свободен?» Смотрю — начальник поезда с первого пути! Ничего не соображая, говорю: свободен…

— …А он в ответ: поедешь с нами, будешь сопровождать 20-й, почтовый вагон! Совсем, думаю, влип — но уже где-то расписался; сказал — почтовые раньше не сопровождал; но мне объяснили — что куда грузить; отпросился ещё минут на двадцать… В общем — пока не начало светать, пошли…

…И — Джантар помнил, как шли!

По холодным от росы ступенькам — сошли на такую же мокрую тропинку… Взгляд — вниз, на рельсы, чтобы не порезать ноги о гравий… Это не грозило лишь Герму — он, в последних оставшихся сапогах и форме, изображал конвоира; Минакри — хоть и тоже «конвоир», второй сапог нёс в руках, не решаясь выбросить; а Донот — в форме проводника, но босой: у него лопнули оба…

Хотя — откуда сапоги, форма, автоматы? Трофеи со схватки… которой не было?

Так — миновали несколько путей… (Рельсы — не под током?) Вдалеке — металлический грохот, усиленные динамиками голоса; вокруг — странно пустынно… Лишь ржавели на путях старые вагоны, и стрёкот насекомых наполнял влажный воздух. А небо — уже светлело…

…— Аварийный мост, — сказал Донот (или там — «тот» Донот?), указывая на лестницу с зияющими провалами ступенек. — Учтите: идти только вдоль перил!

(И Джантар ощутил… как и там, в доме — в той несостоявшейся схватке! — страх и отчаяние толкнули его вперёд, только на этот раз «вперёд» означало — вверх!

Лишь раз он обернулся — удостовериться, что все поднимаются следом — и продолжал путь, стараясь не смотреть вниз, сквозь провалы в ступеньках, на отдалявшиеся с каждым шагом рельсы и гравий… Впереди — уже виделись в свете фонарей крыши вагонов на путях; вблизи — провалы моста зияли зловещей чернотой; поодаль — пропуская свет фонарей, казались отражавшими его лужами…)