Кристофер Сташеф - Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров)

— Ты тоже не узнаешь их, да?

— Они совершенно беспрецедентны в математических дисциплинах. Но если в их основании есть какая-нибудь логика, я их дешифрую. Продолжай.

— Ну, тут есть семь кнопок, установленных на одном уровне в ряд, как раз над линейкой, с цветовой маркировкой. Цвета — э, эй, это же спектр!

— Как я и опасался, — пробормотал робот. — Использование цветов спектра указывает на произвольную передачу значений. В последовательности цветов нет никакой аномалии?

— Ну, окраска радужная…

— Не совсем то, что я подразумевал под аномалией. Ну, занесено, продолжай…

— Ничего, это все.

— Все, только три прибора управления?

— Это все.

Минуту робот хранил молчание.

— Что ты из этого заключаешь, Векс?

— Ну. — Голос робота сделался колеблющимся. — Система управления, похоже, сработана для непрофессионала, Род…

— Почему? Оттого, что такая простая?

— Именно, помимо этого тут недостаточно данных для…

— Ну, сделай догадку, черт побери! Сделай дикую догадку!

— Род, гадание не находится в пределах способностей кибернетического механизма, так как оно требует применения интуитивности.

— Так экстраполируй на основе уже доступных данных!

Он снова услышал «Травиату», какую мог петь грустный звукогенератор, а затем Векс сказал:

— Некруглость числа 2385, кажется, указывает на номер года, Род, обусловленный ее сопоставлением с числом десять тысяч.

— Э… что ты сказал?

— Число десять тысяч, — прочел лекцию Векс, — имеет множество вероятных соотнесений, одним из которых является зафиксированный период человеческой истории.

— Эй, минуточку, Векс. Письменная история не восходит далее 2000 года до н. э., даже я знаю это.

— И это чудо, учитывая твое сопротивление обучению с самого раннего возраста.

— Ладно, ладно! Я был плохим мальчиком, не выполняющим домашние задания! Сожалею! Раскаиваюсь! Только продолжай экстраполяцию, идет?

Он услышал жужжание серии замыкающихся реле, которое всегда напоминало ему смешки, затем Векс поведал:

— Человеческая история до развития письменности, можно сказать, зафиксирована в легендах и мифах — устной традиции — в таких произведениях, как «Эпос о Гильгамеше». Охватываемый такими трудами период можно считать начавшимся почти за четыре тысячи лет до н. э. Эта цифра, прибавленная к нынешней дате, даст нам число 9432, которое близко подходит к числу 10000, чтобы включить ее в число вероятных соотнесений.

— Хмм. — Род поджал нижнюю губу. — Ну, если посмотреть под таким углом, то, полагаю, 2385 может быть датой. Но что это означает?

— Ай, Род, вывод так очевиден.

— Значит, я микроцефальный идиот. Разжуй его.

Робот поколебался.

— Точность вывода имеет очень низкую вероятность…

— Я же просил сделать догадку, не так ли? Брось, выкладывай его.

— По данной теории, Род, этот артефакт должен быть средством передвижения для темпоральных путешествий.

Род уставился на линейку.

— Ты хочешь сказать, что это машина времени?

Бегунок был подвинут вправо до предела, остановившись на числе 2385.

— Род, ты должен держать в уме, что процент вероятности этой теории…

— Машина времени! — В мозгу Рода все завертелось. — Значит, эти малорослые ублюдки явились из будущего!

— Род, я же предостерегал тебя от твоей склонности сопровождать маловероятную теорию грузом убеждения.

Род быстро покачал головой.

— Э, не беспокойся, Векс. Это всего лишь догадка, вероятно, неправильная. Я держу это в уме.

Он отвернулся от пульта управления с пылающим взором. Машина времени, кто бы мог подумать?!

Он вдруг осознал слабое свечение слева от себя. Над ним возвышался мрачный Горацио Логайр.

— Что это за магия, человек?

Род помрачнел, снова повернувшись к машине.

— Странная, милорд, темная и странная одновременно. Я немного знаком с разными, э, магиями, но это такая, о которой я ничего не знаю.

— Что же ты тогда будешь делать?

Род нахмурился, уставился в пол, а потом поднял взгляд с мрачной улыбкой.

— Спать. И размышлять над тем, что увидел.

— И когда ты уничтожишь эту игрушку сатаны?

— Когда буду уверен, — пробормотал Род, снова оборачиваясь посмотреть на машину. — Уверен, что это чума, а не лечение этого средневекового, погруженного во мрак мира.

Брови Логайра сошлись, когда его мрачность усилилась. Он, казалось, почти увеличился, вырисовываясь выше и шире, делая человека, стоящего перед ним, маленьким и беззащитным. У Рода возникло безумное ощущение, что на него с ревом несется древний локомотив.