Кристофер Сташеф - Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров)

— А! — Бром кивнул, словно соболезнуя. — Чего еще ты мог просить, Род Гэллоуглас?

Род быстро покачал головой, широко открывая глаза. Чего еще он, черт возьми, мог просить в любом случае? Чего, во имя неба, он ожидал? И с чего, во имя седьмой улыбки Цербера, он так ошалел?

Челюсти его сжались, в нем поднимался мрачный гнев. Эта сука была для него ничто — просто пешка в Великой Игре, орудие, которое можно будет использовать для установления демократии. И какого черта он сердится? На это он тоже не имел права…

Черт! Ему требовался объективный анализ.

— Векс!

Он хотел прошептать это, но у него вышел крик. Бром О'Берин поднял на него нахмуренный взгляд.

— Что за векс?

— Ненадежная зубчатая передача с шатунами, — сымпровизировал Род. Куда, в любом случае, делся этот проклятый робот? Затем он вспомнил. У Векса случился припадок.

Но Бром О'Берин остановился и изучал лицо Рода подозрительным взглядом.

— Что это за слова, Род Гэллоуглас? Что такое «зубчатая передача»? И что такое «шатун»?

Род сжал губы и мысленно сосчитал до десяти. Осторожней, парень, осторожней! Ты на краю! Ты же сорвешь дело!

Он встретил взгляд Брома.

— Зубчатая передача — это вьючный мул, используемый рыцарем для перевозки его доспехов и оружия, — пробурчал он. — А шатун — это полоумный оруженосец.

— Полоумный? — озадаченно нахмурился Бром.

— Ну, в некотором роде эксцентричный. В моем случае, это все складывается в коня.

— Коня? — уставился на него совершенно запутавшийся Бром.

— Да. Мой конь, Векс. Сумма и итог всего моего земного имущества и тыловая часть. А также единственная душа, ну, во всяком случае, создание — которому я могу поведать о своих неприятностях.

Бром уловил последнюю фразу и вцепился в нее со всей силой утопающего. Глаза его помягчали, он понимающе улыбнулся.

— Ты теперь один из нас, Род Гэллоуглас, из тех немногих, кто стоит за королеву.

Род видел сочувствие в глазах Брома и гадал, что привязало деформированного маленького человечка к службе Катарине — и вдруг возненавидел Катарину за то, что она была из тех сук, которым нравится использовать людей.

Он двинулся широким шагом по коридору. Бром перешел на бег, чтобы не отстать от него.

— Если я не ошибаюсь в своем суждении о человеке, — пробурчал сквозь зубы Род, — у королевы есть еще один друг в Доме Хлодвига, и все же она называет его своим врагом. Почему так, Бром? Просто потому, что он сын ее врага герцога Логайра?

Бром остановил его, уперевшись рукой в бедро, и с полуулыбкой заглянул в глаза Роду.

— Не врага, Род Гэллоуглас, а того, кого она искренне любит: ее дяди, кровного родственника, который дал ей приют и заботился о ней пять лет, пока ее отец укрощал мятежных северных лордишек.

Род медленно поднял голову, не отрывая взгляда от глаз Брома О'Берина.

— Она выбирает странные способы показывать свою любовь.

Бром кивнул.

— Да, истинно крайне странные, и все же, она несомненно любит их, и герцога и его сына Туана.

С миг он смотрел в глаза Роду, не говоря ни слова.

Он повернулся и медленно зашагал по коридору. С минуту Род смотрел ему вслед, а потом пошел за ним.

— Эта повесть долгая и запутанная, — задумчиво произнес Бром, когда Род догнал его. — А конец и начало и ядро ее — Туан Логайр.

— Король нищих.

— Да, — тяжело кивнул Бром. — Лорд Дома Хлодвига.

— И тот, кто любит королеву?

— О, да! — Бром откинул голову, закатив глаза кверху. — Тот, кто безусловно любит королеву, будь уверен, это он тебе скажет!

— Но ты ему не веришь?

Бром сцепил руки за спиной и затопал, опустив голову.

— Он либо правдив, либо самый великолепный лжец, а если он лжец, то он научился этому очень быстро. В доме отца его обучали только правде. И все же он лорд Дома Хлодвига, тех, кто утверждает, что правителя следует выбирать, как был избран, по крайней мере по их словам, древний король Хлодвиг — с одобрения тех, кем он правил.

— Ну, тут они малость исказили историю, — пробормотал себе под нос Род. — Но как я понимаю, их планы требуют стащить Катарину с трона?

— Да, и как же я могу тогда верить ему, когда он говорит, что любит ее? — Бром печально покачал головой. — Он самый достойный молодой человек, благородный и честный, и трубадур, который начнет воспевать вам красоты глазного зуба своей дамы столь же быстро, как выбьет шпагу из ваших рук своей рапирой. Он всегда и во всем был джентльмен, и в нем не было ничего от обмана.