Валерий Строкин - Небесное Притяжение

— Держите его! — закричал Сан Саныч.

Сержанты рванулись с места.

Поздно.

Я высоко подпрыгнул и ласточкой полетел вниз. В уши ворвался свист ветра и вопли чаек, волны и белые буруны стремительно росли перед глазами. Я успел поймать Димку за руку и прокричать:

«Я ведь обещал не оставлять тебя!!!»

Показалось, что мы не падаем, а летим вверх, навстречу красной тачанке-ростовчанке, Сергей говорил что-то о небесном притяжении…

Я чуююююю!!!!!

И это действительно так, нормальная жизнь, если в ней ничего не происходит, не покажется интересной…На этом можно поставить точку….или запятую…

Прочитав абзац, я скривился и захлопнул тетрадь. Писателя из меня не получится, я легко сказал: «здрасссте» и тяну сказать: «до свидания». К тому же, хоть и по горячим следам, но дневник восстанавливать задача нудная. Если бы не Оксана, заставившая сесть за сей труд, видите ли ей понравился черновик, который она читала незабываемым ранним утром на сеновале, дневник так и остался бы пеплом. Пришлось фениксу воскреснуть.

— Максим, ты скоро? Через полчаса автобус, а ты еще не готов!

— Готов, Раиса Тимофеевна, почти готов. — Запихиваю тетрадь в выдвижной ящик, читать непосвященным рано. Укрываю старыми конвертами и открытками…

Слышно как шумит море и соленый ветерок колышет желтые шторы. Я смотрю в окно, там, далеко впереди обозначена белая песчаная граница, между земной твердью и лазоревым, ослепленным августовским солнцем морем. Похоже, что сегодня солнце расплавилось и растеклось по морю, на него невозможно смотреть, как и на небо. Линия горизонта расплылась, соединив в одно целое: море и небо.

Какой вид и чудный запах. Дом Раисы Тимофеевны стоит на краю поселка, одним боком зацепившись за черные огородные грядки и зелень сада; другим, за спускающуюся к морю старую гравийную дорогу, на которой я почти не видел машин. Местные жители тактично не проявляли к нам никакого любопытства: подумаешь, дальние родственники, один из которых, к тому же богом обижен. Основный вид транспорта здесь: лодки, катера, велосипеды и мопеды, как при старом режиме. Страницы новейшей истории, никто здесь еще не заполнял.

Городок Игнатьев, напоминает старинную песенку из голубого детства: «Тот городок был мал, как детская игрушка, не знал он никогда ни бедствий, ни нашествий. На башне крепостной, ржавела молча пушка и стороной прошли маршруты путешествий»…

Для нас, чем дальше от современной цивилизации и её пряников, тем лучше.

Занавески затрепетали сильнее, заскрипели половицы, хлопнула крышка комода — в комнате объявилась бабушка.

— Пишешь, Толстой?

— Нет, закончил. Уже иду.

— Сам говорил: день рождения, день рождения, пять лет, — проворчала Раиса Тимофеевна.

— Говорил… — Я поднялся из-за стола, посмотрел в смеющиеся, добрые глаза и разбегающиеся вокруг, лучики морщин. У Раисы Тимофеевны глаза светлые, как августовское море.

— Пошли, кавалер, нельзя барышень заставлять ждать.

— Нельзя.

— Сегодня ты употребляешь лишь односложные предложения?

— Нет, просто я под впечатлением написанного и сегодняшнего дня.

— Хороший день, как раз для именин, — согласилась бабушка. — Когда будешь роман читать? — в слове роман, Раиса Тимофеевна сделала ударение на первом слоге.

Я пожал плечами и про себя подумал: «может и сегодня».

Входная дверь расположена со стороны сада и огорода. Возле малиновых кустов застыл Димка. Увидев нас, он с радостными криками понесся навстречу.

— Максим! Бабушка! Бабушка! — В его сомкнутых ладошах лежат ягоды, на бегу они подпрыгивают и часть срывается малиновыми метеоритами в траву.

— Вот, — Хвалей остановился напротив и протянул Раисе Тимофеевне ягоды.

— Я для вас собирал, такие вкуусные, — он облизал перепачканный соком черной смородины и алой малины рот.

— Пойдем, — я взял с ладони несколько ягодок, закинул в рот.

— Спасибо Дима. Спасибо, мальчик, — Раиса Тимофеевна погладила парня по голове. — Кушай сам ягодки, ешь витаминки, тебе надо расти.

— Я уже кушал, вкууусные. Много. Я уже вырос, скоро догоню брата…

Димка протягивает руки мне и бабушке, крепко впивается в ладонь.

— Они скоро приедут?

— Скоро.

— И Юля?

— И Юля. Ох и балует тебя девка.

— Не балует, бабушка, она хорошая.

— Хорошая, хорошая, — Раиса Максимовна отстала, чтобы запереть калитку, а мы с Димкой выходим на дорогу и медленно поднимаемся вверх, в конце поселка находится единственная остановка, редкая птица пролетает над ней, редко проезжает автобус, сказал бы Гоголь.