Валерий Строкин - Небесное Притяжение

— Спать меньше надо, жизнь проспите, молодые люди. Следующая остановка конечная — Реченск.

— Скажите пожалуйста, вы родом не из села Простоквашино? — Димка фыркнул и покосился в нашу сторону.

Кондуктор подозрительно посмотрел, тараканьи усики шевельнулись:

— Нет, юноша, я из Сыркова. — Задумчиво покачивая головой он прошел в другой вагон.

Я осмотрелся: — кроме нас, в вагоне никого не было.

— Долго спал?

— Полтора часа, — Димка поднял тетрадь, осторожно положил на сумку. — Если все… что здесь написано… правда… осталось не так много времени… ехать, — запинаясь выговорил Димка.

— Ты поверил?! Ты что-нибудь вспомнил?!

— Нет, — Димка печально покачал головой, — но пока умею логически рассуждать. Разве я похож на двенадцатилетнего мальчишку?

— Нет.

— Мой почерк изменился и подпись стала другой, — он заглянул мне в лицо, помолчав спросил:

— Есть ли нам смысл скрываться? Со мной тебя быстро вычислят. Оставь меня.

— Ты хочешь сдаться? Просто так: взять и сдаться?!

— Нет. Я о тебе думаю, если с тобой никаких изменений не происходит, значит для поимки важнее ты, а не я.

— Почему?

— Логика — тебя считают или невосприимчивым к облучению или устойчивым к распаду памяти, что не укладывается в их схему, получается, что оружие не столь совершенно. Вдруг противник тоже занимается клонированием? Для изучения и наблюдения нужен ты, — повторил Димка, я же буду тебе помехой. Шанс избежать их лап у тебя есть, если только ты будешь один. В Реченске мы расстаемся.

— Нет, Димка, какая ты помеха? Ты мне очень помог, без твоей помощи не было бы побега. — Я пересказал историю вчерашнего дня которая была не полностью изложена в дневнике. — Им нужен не только я, про тебя они думают тоже, что и про меня. Мы оба не укладываемся в схему.

— Хорошо, я остаюсь с тобой и ты, обещай мне: что бы ни случилось — оставаться со мной до конца.

— Я обещал тебе раньше и слово свое сдержу. Будем вместе, Димка.

Он протянул руку, я крепко сжал его пальцы.

— Конечная остановка — Реченск, — прокашляли по динамику. Поезд засвистел, завизжали на рельсах колеса, качнуло вагон…

— Вперед, — я поднялся, запихнул тетрадь в сумку, вскинул на плечо. Настроение — паршивое, хуже некуда. В окне промелькнули: серый забор товарно-погрузочной станции, темно-синяя лента реки и голубая полоса леса, затем все заслонил белый корпус небольшой станции.

— Приехали.

Двери раскрылись. Кроме нас никто до «конечной» не доехал. Воскресение, после полудня, 26 июля. Давление в норме, легкий бриз и почти безоблачное синее небо. Здравствуй Реченск, дорога к морю.

Мы вышли на перрон. Никого. Люди в милицейской форме и черных парадных костюмах встречать, к вагону, не спешили. Я облегченно вздохнул, но в сердце почему-то поселилась непонятная тревога. Двери закрылись, электропоезд устало тронулся на запасной путь.

— Здесь хорошо, какой свежий речной воздух. Давай, пройдем к реке и устроим на берегу пикничок, а заодно подумаем, как будем добираться до моря.

— Пойдем, — Димка хотел было взять меня за руку, покраснел и отдернул руку.

— С ума сойти, мне девятнадцать лет, а веду себя как двенадцатилетний парень.

Мы пошли вдоль здания вокзала, когда поравнялись с дверями они резко распахнулись и мне в грудь уставился короткий автоматный ствол. Предчувствиям, как говорил Губа, надо доверять. Стылость оставила сердце в покое — неприятности начались.

— Даже дернуться не пытайся. Кидай сумку.

Я кивнул, медленно опустил сумку на землю.

— Здравствуй Маркулис.

— Здравствуй боец. Вижу ты в полном здравии?

— Кто это? — Димка дернул меня за рукав.

— Один урод, с которым лучше не спорить и который хочет отвезти нас в казенный дом.

— Правильно, — Маркулис ухмыльнулся и ткнул автоматом в живот.

За его спиной послышался смешок, рядом с Маркулисом встал Гнеденок.

— Привет бойцы.

Я стиснул зубы, глубоко и часто задышал. «Приехали…» Вспомнил о наших девочках и отогнал эту мысль. Ну не могли они предать, было бы слишком подло…

Димка непонимающе посмотрел на защелкнувшиеся на кистях наручники и неожиданно, во весь голос расплакался.

— Ты чего, боец? — опешил Кирилл.

— Он может обойтись без браслетов. Сегодня, твоему бывшему другу исполнилась дюжина — двенадцать лет.

Гнеденок недоуменно пожал плечами, на лице застыла глупая улыбка.

Я протянул руки.

— Давай, щелкай браслетами, иуда.

— Сам иуда, а чего он расплакался?