Валерий Строкин - Небесное Притяжение

Она взмахнула рукой, каблучки застучали по перрону.

— Красивая девушка, — сказал Димка, провожая взглядом.

— Красивая, — согласился я. На сердце щемило, не верилось, что мы встретимся, слишком много преград…

— Зря не ел мороженое, у пломбира вкус мира.

— Я куплю мороженое в Реченске. Пломбир.

— А можно эскимо?

— Можно.

— Максим, а до моря далеко?

— Не очень.

Поезд глубоко вздохнул, по-разбойничьи свистнул и остановился. Шипя раскрылись двери. На перрон высыпали немногочисленные пассажиры, возвращающиеся с города, в основном бабки с пустыми кошелками. Димка первым вбежал в вагон, плюхнулся на сиденье возле окна. Кроме нас, места занимали четыре пассажира: трое ребят с удочками и рюкзаками, да старый дедушка Щукарь, загородившийся от мира «Аргументами и фактом». В динамиках послышался скрежет-шепот, в тамбуре хлопнули двери — поезд тронулся. Димка приник к окну, там медленно проплывали густые и широкие мичуринские нивы, свекольные гряды, мелькнула вывеска: «Колхоз Лукумба — победитель последней выставки сельскохозяйственных и агрономических достижений». За вывеской, вдоль железнодорожного полотна выстроились березы и скрыли колхозные поля. Показалось что это не просто лесополоса, а начало бесконечной пущи.

Я раскрыл сумку, проверил пистолеты. Один лежал поверх пакета с едой. Невольно улыбнулся, в контурах пакета угадывался цилиндрический силуэт бутылки — Люда и об этом побеспокоилась. Спасибо, но сегодня не пьем. Второй пистолет я спрятал на дне сумки, завернув в рубашку Никанора Аверьяновича. Кожаное, дорогое портмоне профессора опустело. Приятель вчера шиканул. Не хватало только чтоб нас запомнили, ведь участковый наверняка явится на свадебный банкет, если не с расспросами, то за «наливайкой» а там, достаточно кому-нибудь вспомнить о молодых и богатеньких друзьях Паши или Саши, с короткими прическами, один из которых распевает под гитару симпатичные песенки. Возможно, участковый не будет слушать, а две симпатичные девушки будут ему наливать да подливать и скоро его самого пробьет на песни….

Не будем о грустном, а подобьем дебеты и кредиты. Итак: у нас оставалось три рубля с мелочью плюс двадцатник, спонсированный Оксаной. До моря хватит, я усмехнулся и задумался: таких девушек, как Оксана и Юля, на земле почти не осталось — добрые, бескорыстные и любящие самаритянки! Мой клоновый Бог, спасибо, что организовал эту встречу.

Ну вот, в конце пути, становлюсь набожным и сентиментальным. Нам осталось добраться до моря, до Игнатьева, а дальше что? Что произойдет с Димкой? Он умрет? Нет! ЭТО, то что творится с ним, должно остановиться.

— Ты не знаешь, почему я удрал от приемных родителей и когда? — спросил неожиданно Димка.

— Думаю, тебе там было не сладко?

— Точно, — Хвалей рассмеялся, потер лоб, — но я не помню как удрал. Долго мечтал о побеге, но считал, что на него не хватит духу…

— Хватило. Ты долго болел.

— Болел? — Димка испытующе посмотрел на меня. — Ничего не помню.

— Вспомнишь, не бойся. Если хочешь знать, на море построен новый обезьянник и у обезьян там другие правила, не такие как в обычных приютах. Все удавы в обезьяннике (удавами мы называли воспитателей) из бывших обезьян, люди с понятиями — начал я безбожно врать о новом приюте, похожем на морской курорт для президента, пока Хвалей не прервал:

— Можно я почитаю твою тетрадь?

Наши глаза встретились, показалось, что вижу прежнего Димку, каким он был пять дней назад. Я отвернулся, открыл сумку.

— Не хочешь ничего съесть?

— Нет.

— Держи, — я протянул дневник.

Хвалей взял рукопись и придвинулся к окну, устраиваясь поудобнее. Я откинулся на деревянную спинку, испещренную графитти от перочинных ножиков и закрыл глаза.

Что с ним делать и как вести себя, не знал. Я ехал с испуганным мальчишкой, а не с сослуживцем: бравым бойцом Дмитрием Хвалеем. Запретить читать — не мог и не имел права…

Я проснулся оттого, что меня трясли за плечо.

— Димка?

Это был кондуктор, до смешного схожий с мультипликационным персонажем — почтальоном Печкиным из села Простоквашино. Помните эту мультяшку?

— Ваши билетики?

Я посмотрел на Димку, он сидел прижавшись к окну и хмуро смотрел на проплывающий, бесконечный ряд берез, среди которых иногда мелькали телеграфные и электрические столбы. Тетрадь лежала у него на коленях.

— Долго до конечной остановки? — я протянул билеты.

Кондуктор щелкнул компостером, недовольно пробормотал: