Алан Фостер - Рассказы [компиляция]

— Меня зовут Рала. Я говорю по-английски и читала настоящие книги, поэтому я — их помощница. Меня они посылают в город за покупками.

— Вы не только хорошо говорите по-английски, Рала, вы еще очень красивая.

— Спасибо, сэр, — щеки ее зарумянились, то есть приобрели самый удивительный изумрудный цвет.

В комнате, куда она ввела его, не было ничего таинственного. Мебель была местная, ручной работы и удобная. Радиокомбайн стоял на книжном шкафу, приглушенно проигрывая песенку Шаде. Комната освещалась лампочками, получавшими энергию от ветровых батарей.

Пожилая европейка сидела на кушетке, листая какую-то книжку. Когда они вошли, она подняла голову, так же, как и мужчина, сидевший за столом. Обоим, как подумал Викерс, было лет по шестьдесят-семьдесят.

Мужчина встал, чтобы приветствовать его.

— Здравствуйте, здравствуйте. Вы — первый гость у нас с Мэри за последние годы. — Он с улыбкой протянул ему руку. К облегчению Викерса, она была такого же цвета, как и его собственная.

— Я Валтер Кобанс.

— А я — Мэри, — сказала похожая на бабушку женщина на кушетке.

— Гарли Викерс. Юнайтед Пресс.

— Журналист? Да, да, я, кажется, читала ваши статьи, мистер Викерс, — сказала миссис Кобанс. — Вы много занимались проблемой беженцев. — Викерс кивнул. — Вы произвели на меня впечатление честного и понимающего человека.

— Я пишу то, что вижу, — сказал он смущенно.

— А что вы видите сейчас?

— То, чего я не понимаю.

Она по-матерински улыбнулась.

— Вы, конечно, устали, мистер Викерс. К тому же хотите пить и проголодались. Я уже не помню, сколько времени у нас не было гостей к ужину. Так как вы проделали весь этот путь, конечно, не для того, чтобы вернуться с пустыми руками, мы должны вам многое объяснить. Поэтому вам придется принять наше гостеприимство.

Он не мог не улыбнуться в ответ. Если здесь и есть какая-то тайна, то едва ли опасная. Кроме того, ему опротивело есть одни консервы.

— Я подчиняюсь вашему требованию.

— Прошу вас, садитесь рядом со мной.

Викерс сел. Ее муж удалился в заднюю комнату и возвратился с тремя высокими бокалами. Он протянул один Викерсу.

Репортер осторожно отпил из него, потом глаза его загорелись, и он стал пить от души.

— Лимонад! Со льдом! Дай вам Бог здоровья. Где вы достаете его?

— Привозят на катере с юга, — ответил старик. — Рала делает для нас все возможное в Могадишо, но вы же знаете, как ограничены ресурсы в городе. Настоящую еду надо искать много дальше. Лимоны поступают на торговом суденышке из Малинди.

— Не считая морских продуктов, — вставила его жена. — Здесь мы достаем лучшую морскую пищу, омаров на ужин. Рала!

Девушка кивнула, поморщившись и вышла в другую дверь.

От одной мысли об омарах у Викерса потекли слюнки.

— Что вы! Не стоило идти на такие расходы ради меня.

— Расходы? Милый мальчик, омары здесь дешевле лука. Ешьте на здоровье.

Он вспомнил выражение недовольства у девушки:

— Когда вы предложили основное блюдо, Рала поморщилась. Она не любит омаров?

— Не особенно, — ответила Кобанс, — дело вкуса. Понимаете, дело в том, кто к чему привык.

— Ну, думаю, мне такая еда никогда не надоест, — ответил Викерс. Холодный лимонад показался ему настоящим чудом. — Вы обещали дать мне понимание, миссис Кобанс. Для меня это значит информацию и пояснения. Я надеюсь их от вас получить. Скажите, что это за деревня и почему люди здесь сами себя называют «избранными»? Почему они все зеленые? И какие деяния вы совершаете в этой забытой Богом стране? — Он потер слипающиеся глаза.

Муж с женой обменялись взглядами.

Кобанс сел на стул напротив кушетки и сказал.

— Мы с Мэри прежде работали в Аризонском университете, в Таксоне. Значительную часть времени мы работали по ночам, только вдвоем — из-за противоречивого характера нашей программы. Мы пытались публиковаться, но встречали только недоверие и пренебрежение. Это часто бывает в науке, в любой ее отрасли. Мы продолжали работать. Получилось так, что кончились наши фонды, и мы должны были оставить преподавание.

Предмет наших интересов — жизненно важная область пищевых ресурсов, мистер Викерс, в особенности в смысле поправки тяжелого положения в пустынных районах земли. Поэтому мы начинали работать в Аризоне. Мы долго работали в Джоджоба и с другими растениями пустынь, потом поняли, что мы подходим к проблеме не с того конца, что сотни раз бывало с учеными.

Через шесть лет мы изменили фокус наших исследований, уверившись, что нашли, наконец, способ преодолеть все сложности с продовольствием в мире. Мы снова встретились с тем же жестоким равнодушием и враждебностью, что и раньше. Невозможно, мистер Викерс, заниматься конструктивной работой в обстановке издевательств.