Фрэнк Лонг - Мир выживших [Авторский сборник]

— Да, я и сам когда-то был молод, сынок, — сказал старик, и в его взгляде отобразилось благородство, которого не было там минуту назад.

Темпл поднял удочку и наклонился вперед. Он видел, как плавают рыбы. Другие рыбаки то и дело вытаскивали их, но у него не клевало уже несколько часов.

Синеватый свет, казалось, окутал его, когда он смотрел в глаза старику.

— На той планете слишком много жизни, дедушка. — сказал он. — Она заполнила пустоты и открытые места и скопилась в море.

Старик кивнул, его мутный взгляд устремился на оранжево-красный поплавок, качавшийся на волнах.

— Третья планета от солнца, говоришь, в системе из девяти планет?

— Все верно, дедуля. Девять планет — одна очень маленькая, четыре немного больше или немного меньше, три почти огромные, и одна больше всех остальных вместе взятых. Одна из тех огромных был окружена широкими плоскими кольцами — двумя светящимися и одним дымным, разделенными темными полосами.

— Была похожая планета в системе Ругол, — сказал старик.

— Я знаю. Но эта система располагалась близко к центру известной вселенной и имела вполне обычное солнце. Плотность, размер и излучение вполне обычные.

— Хм-м-м.

— Но третья планета была необычной, дедушка. Она в некоторых отношениях была примечательнее планеты с кольцами. Это было, как, хотя — ну, знаете, что происходит, когда вы чрезмерно удобряете садовый участок?

Старик кивнул.

— Я всегда любил цветы, — сказал он. — Мы думаем, что знаем, что такое паразиты, но — это не так. Мы совсем ничего не знаем. У нас в Камизе есть несколько растений, которые высасывают соки из других растений, несколько животных, которые охотятся на других животных. Но на другой планете — тьфу! — Он наклонился и сплюнул в воду.

— На той планете слишком много жизни, дедуля, но здесь есть и многое другое. Мужество, которое остается даже тогда, когда уже нет для него причин; человеческая мысль, которая переживает мозг, породивший ее.

Темпл обвел внимательным взглядом горизонт, его пальцы сжали легкую удочку.

— Дедуля, я думаю, нам нужно принять теорию о том, что жизнь развивается параллельно — во всей Вселенной Звезд, — сказал он. — До изобретения машин времени-пространства мы думали, что наше солнце с пятью планетами — это звездная аномалия, но сейчас мы знаем, что существуют и другие планетные системы, разбросанные по всему пространству; существуют другие удивительные миры, в которых есть жизнь. Синяя звезда, которая согревает Камиз, это не просто жизнедатель. У гигантских красных звезд на грани пространства тоже есть свои Камизы, свои неприветливые внешние планеты, и есть звезды размерами не больше планет, с такими маленькими спутниками, что…

— Через пятнадцать минут мне надо сматывать удочки, — прервал старик. — Дочь злится, когда я опаздываю к ужину.

— Что ж, мы погрузились в этот континуум и всерьез взялись за нелегкое дело; мы двигались то назад, то вперед. Остается только пожелать, чтобы машины времени-пространства никогда не изобрели, — сказал Темпл. — Мы вышли на мрачные, холодные равнины континента, похожего по форме на раздувшийся вопросительный знак. Мы сразу установили электростатические геодезические приборы и в общих чертах определили особенности этого мира — все появилось на наших экранах.

Чуть к юго-востоку от нас была длинная, прямая река, впадающая в неглубокий залив, а немного к северо-западу располагались пять больших озер, которые выглядели на экране, как колбасы, нанизанные на проволоку.

Но, конечно же, маленькие холодные внутренние планеты во всей Вселенной примерно одинаковы, и вообще рельеф не сильно отличается от…. В общем, такой же.

Он пожал плечами и махнул рукой в сторону фермерских земель, простиравшихся у него за спиной.

— Сколько человек с тобой было? — спросил старик.

— Нас было пятнадцать, дедушка. Мы отправились в экспедицию; в ней участвовали представители всех естественных наук.

— Межзвездные исследования, да?

— Верно, дедушка. Теперь исследовательская служба обходится без меня уже тринадцать лет, но в те дни я был подающим надежды юнцом и знал о теории поля больше своего начальника.

— Когда-то я был монополистом на рынке, — сказал старик. — А теперь они даже не вспоминают меня, когда встречают на улице.

— Исследовательская служба помнит меня, — ответил Темпл. — Но я унаследовал пятьдесят тысяч несколько лет назад и решил стать джентльменом на покое. После кризиса я решил вернуться, но — черт! — шесть тысяч молодых выскочек выстроились впереди меня.