Николай Айдарин - Телепорт [СИ]

— А мне плевать, — гнул свое дядя Степа. — Пусть он хоть папа Римский. В очередь, как все — и точка!

— Верно! Окружающие все больше обращали на нас внимание, и постепенно делились на два лагеря — кто позволял мне пройти вне очереди, и кто нет.

— А что у Вас там за голосование такое? — поинтересовался паренек.

— Случаем, не по поводу космопорта?

— Да, — кивнул я. — Сегодня принимаем решение. На секунду я замолчал, и после паузы на всякий случай добавил:

— Я голосую «против».

— Пропустить!

— Пустите его!

— Ну, раз такое дело…

— Нельзя его строить! Вся толпа мигом переметнулась на мою сторону, более того, даже сами начали толкать вперед, поторапливая меня.

— Не врешь? — прищурился дядя Степа.

— Чтоб я жил на одну пенсию! — пообещал я.

— Ладно, иди. Сейчас провожу, чтобы другие тоже пропустили. Он шел сквозь очередь как ледокол — напрямик, без труда расталкивая тех, кто его замечал, но при этом рискнул остаться на месте. А за ним шел я, ощущая на себе все прелести полной поддержки народа. Действительно, простые люди почти все были против постройки этого космопорта, прекрасно представляя, к чему это приведет. Я даже горделиво подумал, что от меня зависят их судьбы, судьба целого Марс-сити! Голова кругом идет! И теперь главное — прибыть вовремя.

На вступительные речи председателя мне никак не успеть — они уже начались, но, зная его болтливость, с учетом телепортации времени мне должно хватить.

— Все, иди! Дядя Степа буквально меня втолкнул в узкую кабинку больших часов, при этом придержав попытавшегося прорваться какого-то школьника.

— Подожди, малой. Важное дело. Дверь за мной захлопнулась, и я, не дожидаясь, пока передо мной появится карта города, приложил ладонь к теплому органическому пластику терминала-экрана.

— Доброго утра, Антон, — снова поприветствовала меня система. — Куда…

— Работа. Живо!

— Принято. Приятного путешествия! Один миг, даже короче самой быстрой мысли — и я уже на месте, хотя и на самом деле прошло…

— …двенадцать минут и три секунды. Реко…

— Двенадцать минут! Вообще охренели! Что так долго?

— Жалоба принята. Желаете дождаться ответа технической поддержки?

— Нет! Я пулей выскочил из кабинки — старинной телефонной будки середины двадцатого века — и побежал к пропускному пункту сената. Рядом было еще три точно таких же будки, и из одной кто-то тоже появился.

Наверное, еще один загулявший сенатор опоздал, как и я. Станция телепорта в Сенате имела большое преимущество перед любой другой — она была выделена строго под Сенат, и телепортироваться сюда и отсюда мог только персонал и доверенные лица высшего эшелона власти (канцлер, адмиралы, верховные сенаторы и т. д.). Поэтому он находился в здании, чтобы толстеющие ленивые сенаторы вроде меня не тратили ни времени, ни сил на долгие пешие прогулки к соседней станции через дорогу. Так что возле пропускного пункта я оказался очень быстро. Дернул рукой по маленькому прямоугольнику считывающего терминала, едва при этом его коснувшись, и, по привычке не дожидаясь ответного сигнала, ногой толкнул дверь. И больно ударился — та не поддалась, а терминал протестующе крякнул, на секунду включив красную лампочку у меня над головой. Я сообразил, что терминал просто не успел прочесть биометрику с мелькнувшей ладони, и повторил попытку, на этот раз положив руку на органический пластик и не отрывая ее до тех пор, пока тот не считает все, что ему необходимо для пропуска. Но он снова крякнул, причем быстро, почти мгновенно.

Красный свет, запертая дверь.

— Ну, давай же! Открывайся, чтоб тебя… Я снова и снова прикладывал то одну ладонь, то другую, но терминал упорно отказывался меня пропускать.

— Бесполезно, коллега, — внезапно глубоким басом проговорили у меня за спиной. Я обернулся. Там стояло трое сенаторов, не помню их имен, но мы довольно часто виделись и каждый раз здоровались.

— Нас он тоже не пропустил, — пояснил круглый как мяч сенатор, тыкая пальцем-сарделькой в дурацкий терминал. — Охрану мы уже вызвали, придут и разберутся.

— Разрешите, господа, — подбежал еще один опоздавший мой коллега, бесцеремонно подвинул меня в сторону и, едва дотронувшись до считывателя, со всего маху вмазался в бедную дверь. От неожиданности он отскочил назад и чуть не упал на меня — я вовремя отошел. Зажглась красная лампочка.

— Мой нос! — прогнусавил сенатор, держась за ушибленную часть лица.

— Не пытайся, Палыч, — посоветовал ему сенатор-мяч. — Не пропустит.