Давид Чумертов - Альтернатива

— Господи, нет… — прошептал Грим сквозь слезы… — Нет… Пожалуйста, только не она. Прошу тебя, отпусти ее. Прояви хоть каплю милосердия. Она невиновна. Она ничего не сделала. Умоляю, отпусти ее.

Лора пыталась что-то сказать, но кляп у нее во рту надежно ей в этом препятствовал.

— Да, лейтенант… — улыбнулся Головорез, отходя на пару шагов назад. — Вот так… Умоляй меня. Проси меня. Унижайся передо мной. Теперь ты понял, кто из нас двоих здесь главный?

— Боже, да что ты за чудовище!!! — закричал Грим сквозь слезы. — Как такую тварь как ты носит земля? Как Бог допустил твое появление на свет.

Головорез в голос рассмеялся.

— Ты говоришь, Бог? — улыбнулся Головорез. — Да, ты прав, парень. Бог бы не допустил. Открою тебе маленький секрет. Его нет. А если он и есть, то ему уже давно на всех нас плевать. И сейчас молить ты должен не Бога, а меня! На колени! Живо!

Грим бессильно рухнул на колени.

— А теперь умоляй меня! — кивнул Головорез. — И делай это убедительно! Жизнь этой красотки в твоих руках.

— Пожалуйста, Джейсон, отпусти ее. — начал Грим. — Я знаю, в глубине души у тебя еще осталось добро. Я не знаю, что сделало тебя таким. Возможно, у тебя было тяжелое детство. Возможно, к тебе были слишком строги твои родители… Наши родители… А возможно, ты просто сбился с пути. Клянусь, я не знаю, почему так вышло. Но этого уже не изменить, что бы ты ни делал, эту боль уже не унять. Убийство лишь прибавит тебе страданий. Не делай этого.

— Да что ты знаешь о боли? — закричал Головорез. — Ты, избалованный маменькин сынок, слюнтяй и нытик, общественный любимчик. Что ты действительно знаешь о страданиях и мучениях? О нет, я тебе расскажу. Так слушай, лейтенант. Мой папаша… Наш папаша… В твоем мире он кто? Заботливый пенсионер, любящий отец и пример для подражания? Потому что в моем мире этот тиран, садист и самодур. Он избивал меня на завтрак, обед и ужин, называя это воспитанием, и делалось это сквозь пальцы моей матери! Да, она просто стояла и смотрела. Она даже не пыталась его остановить. И так я жил шестнадцать лет. Потом мне все-таки пришло в голову оттуда сбежать.

Головорез нервно сглотнул, но продолжил.

— Потом я учился в колледже. — воскликнул Головорез. — Я хотел стать переводчиком. Ты же знаешь, у нас с тобой склонности к языкам. Но представляешь, меня там все ненавидели. За что? Да за то, что я был единственным, кто не хотел быть овцой в этом огромном стаде безвольных бесхребетных идиотов. Они принимали решение, основываясь не на своих целях и желаниях, а руководствовались тем, что о них подумает общество — другие такие же овцы, как и они сами. Я был иным. Я всегда говорил то, что думаю, и поступал так, как велит мне сердце.

Головорез замялся.

— Меня ненавидели все, кого я знал. — повысил голос Головорез. — Мои друзья постоянно лишь использовали меня, а когда я переставал быть им нужным, они от меня просто отворачивались. Девушки, которых я любил, смеялись надо мной, отвергали меня, бросали, изменяли мне, либо просто вертели и манипулировали мной так, что я понимал это, когда становилось уже слишком поздно. Родственники от меня также отвернулись. Когда начались проблемы с деньгами, никому не нужен был бродяга с улицы. Никто не хотел мне помочь. Меня не то что приютить, а даже за порог никто не пустил, включая, между прочим, и тех самых родителей, которых ты так защищаешь. И знаешь, что я сделал? Я обворовал их! Я под чистую вынес из дома все ценное, что только нашел. Потому что у меня не было выбора. Об меня все вытирали ноги. Так почему же я после этого должен был продолжать перед ними смиренно пресмыкаться? О, нет, в тот день я поклялся, что больше никто и никогда не посмеет меня унижать. Любой тиран всегда вначале бывает жертвой. Меня зовут Джейсон Грим, и это моя история.

— Сейчас расплачусь… — прорычал Грим, все еще стоящий на коленях. — Мне правда жаль, что все так получилось. Но то, что ты устроил — это не выход.

— А что есть выход? — крикнул Головорез. — В чем искать спасение? В благородстве? Добродетели? Милосердии? Да черта с два! Я пытался быть хорошим человеком, и в итоге не получал в ответ ничего, кроме предательства! Благими намерениями вымощена дорога в преисподнюю! Больше я не позволю собой помыкать. Пусть все узнают, что ошибались, когда называли меня ничтожным и жалким. Смотри, мир, это я сейчас стою с высоко поднятой головой, а ты стоишь на коленях передо мной.

— Ты больной ублюдок, окончательно сошедший с катушек! — заорал Грим.