Мишель Демют: Планета семи масок

В завершение упомяну еще две значительные книги 70-х годов, написанные «нефантастами». Это роман известного прозаика-коммуниста Владимира Познера (не путать с популярным телевизионным ведущим!) «Лунная болезнь» (1974) и вышедший годом раньше «Гэсп» ныне покойного дипломата и писателя Романа Гэри. (Оба автора, кстати, выходцы из России).

Отдельные сюжетные детали романа Познера наводят на мысль о тщательном изучении автором той литературы, в которой он собирался дебютировать. Прежде всего бросается в глаза занятный социум лунной колонии — совершенно очевидно, что Познер полемизирует с известным романом Роберта Хайнлайна «Луна — суровая хозяйка». Жесткая иерархия каст и тоталитарная дисциплина в колонии обязательно вызовут ассоциации с классическими антиутопиями Замятина, Хаксли и Оруэлла, а ощущения героя, внезапно выключенного из привычного окружения и вынужденного приспосабливаться к реальному, не иллюзорному миру, — с романом К.Приста «Опрокинутый мир». Наконец, само построение сюжета — «путешествие-кольцо», когда герой попадает с Луны на Землю, в мир-антипод, а затем возвращается домой, неся в себе новые знания — семя будущих революционных потрясений — однозначно указывает на влияние социально-философской фантастики Урсулы Ле Гуин…

Речь в данном случае не о сюжетном плагиате: Просто «нефантаст» органично, как «свой», вошел в круг чтения любителей фантастики, не испытывая: ни комплексов, ни снобистского пренебрежения к жанру. Результатом явился удачный, запомнившийся фантастический роман (с выделением обоих слов), а не обескураживающая своей высокомерностью попытка, как у иных коллег Познера — французских и «наших», отечественных!

Книга «билингвиста» Ромэна Гэри (псевдоним Романа Касевгари, родившегося в Тифлисе, в семье выходцев из Польши) первоначально вышла на английском языке к представляет собой нечто совершенно иное. Это уже не строгая science fiction, а скорее гремучая смесь из самых различных ингредиентов: фантастики, сатиры, теологии, мистики, «черного юмора», абсурда. Физику Матье удается материализовать гигантскую энергию, ту самую «жизненную силу», на поиски которой потрачены тысячелетия (эта энергия — душа? — высвобождается в момент смерти и благодаря открытию может быть заключена в стабильную энергетическую сферу — «гэсп», размерами с шарик для пинг-понга). Сначала энергия используется утилитарно: для подзарядки электробритв и аккумуляторов автомобилей, но затем кое-кто начинает подумывать и о боеголовках . В Ватикане же с пылом, с каким столетия назад обсуждали точное число ангелов, способных уместиться на острие иглы, принялись спорить об отношении «гэспа» к проблеме бессмертия души…

Обратимся теперь к собственно жанру science fiction. Но прежде чем вести речь о действительно выделяющихся фигурах, сделаем короткую разминку, бегло окинув взором «массу».

Последние десятилетия эта литература во Франции представляет собой арену борьбы «жюльверновской» романтической традиции с американизированной реальностью рынка . Пример тому — творчество таких авторов, как Б.Р.Брюсс (псевдоним Роже Блонделя), супруги Шарль и Натали Хеннебсрг и Мишель Демют, единственный из перечисленных, кто жив и продолжает писать.

Дебют Брюсса — роман «И планета прыгнула» (1946) — в общем-то первое значительное произведение всей послевоенной французской фантастики. Написанный сразу после Хиросимы, он повествует о том, как на Землю пришло таинственное послание с планеты Рама, некогда существовавшей между Марсом и Юпитером; планета погибла в результате катастрофы, вызванной чрезмерной жадностью («материальной» и «познавательной») обитателей Рамы [1] Кажется знакомым, верно? «Фаэтонский» цикл Александра Казанцева (много, кстати, писавшего именно о французской фантастике и несомненно читавшего ее в оригиналах) Появился, если память не изменяет, значительно позже… А, впрочем, вот пример обратного заимствования: после третьей мировой войны, развязанной загадочными инопланетными визитерами, на Земле остались зоны, изолированные радиационными барьерами. Герой романа — контрабандист и искатель приключений, на свой страх и риск пробирающийся в зону за артефактами, которые с удовольствием купят и ученые, и еще кое-кто… Чей роман? Конечно, Стругацких (смущает только странное упоминание о «третьей мировой войне»), чей же еще! Однако… я пересказал содержание совсем свежей французской книги некоего Ричарда Канала «Проклятие эфемериды» (1986), вышедшей после того, как во Франции перевели «Пикник на обочине»! Вот так: мы списываем у них, а они — у нас… . А затем последовали «переводы с американского», вроде «Пришествия сверхчеловеков» (1953), где группа совершенных во всех отношениях мутантов устанавливает утопию… в одном из швейцарских кантонов.