Мишель Демют - Планета семи масок

Как предельно политизированный авангардист начинал и Жоэль Хюссен. Но, почувствовав вкус к гонорарам и тиражам, не сравнимым с теми, что достаются «революционерам», он быстро переключился на конвейерную выпечку «медтриллеров» в духе Робина Кука и Майкла Крайтона — о кражах донорских органов, пандемиях и прочем. И много обещавший Патрик Дювик, чей первый роман «Рождайтесь, об остальном позаботимся мы!» (1979) запомнился как элегантная пародия на «генно-инженерную» утопию, — уже в следующей книге «Рыба-пилот» (1979) представил на суд читателей утомительную мешанину из затасканных НФ-клише; автора спасло то, что, в отличие, скажем, от поднаторевших в таких делах американцев (критика сравнивала роман с «Миром Нуль-А» Ван-Вогта), все это подано откровенно «несерьезно»…

Итак, все говорит за то, что французская «Новая Волна», побурлив немного, утихла. Те, кто продолжают писать в экспериментальном стиле, уже не вызывают того ажиотажа, что раньше — и в результате известны очень узкому кругу эстетов. А более прагматичные почли за благо «завязать» со своей революцией и переключились на традиционную фантастику, которая во все времена может рассчитывать на своего — массового и благодарного — читателя.

…Обычная проблема для автора обзора — каким произведением его закончить. Так вот, на закуску я оставил молодого автора, чье творчество позволяет мне «зациклить» рассказ о научной фантастике во Франции и вновь вернуться к политике.

Зовут его Антуан Володи́н. Ударение, как положено, делается на последний слог, но то, что он по рождению Волдин , ясно даже при беглом знакомстве с двумя его книгами, вызвавшими восторг читателей и критиков — романом — дебютом «Сравнительная биография Джориаиа Масгрейва» (1985) и вышедшим год спустя «Кораблем ниоткуда». О чем же там шла речь? В первом рассказывается история «узника совести» на другой планете, весьма напоминающей СССР недалекого прошлого. Во втором же — действие происходит в самой России, только из «альтернативной истории» — в той России социализм прекрасно сосуществует с черной магией…

Воистину, чего не прочтешь в этой фантастике !

Бестия плакала, как ребенок. Нет, не от угрызений совести, хоть и убила три дюжины человек, а оттого, что оказалась так далеко от родной планеты. И кому как не Корсону было понять ее горе: ему самому потребовалось собрать всю свою волю, чтобы не расплакаться.

В непроглядной тьме он осторожно шарил вокруг себя руками, боясь пораниться о траву, которая, если верить Инструкции, должна быть острой, как бритва. Он нащупал клочок голой земли и лишь тогда медленно-медленно переместился вперед. Дальше начиналась трава — мягкая, как мех. Изумленный Корсон отдернул руку. Трава обязана быть жесткой и острой. Урия — враждебная, опасная планета. Вспомнить Инструкцию: мягкая трава обязательно скрывает ловушку. Урия ведет войну с Землей…

Но прежде всего надо узнать, обнаружили уже урианс Бестию и самого Джорджа Корсона. Ну Бестия-то способна дать им отпор. А вот Корсон — вряд ли. В двадцатый раз он прикидывал в уме: уриане видели, как корабль исчез в море огня и наверняка считают весь экипаж погибшим. До утра они ничего не предпримут, если джунгли Урии хотя бы наполовину так ужасны, как предупреждает Инструкция.

Снова и снова приходил Корсон к одному и тому же мрачному выводу. Три смертельные опасности угрожают ему: Бестия, туземцы и фауна Урии. Впрочем, делать все равно нечего и он решился встать — на четвереньках далеко не уйдешь. Правда, окажись он сейчас поблизости от Бестии, это стоило бы ему жизни. Корсон знал, в какой стороне находится Бестия, но не мог даже приблизительно определить разделявшее их расстояние. Ночь поглощала все звуки. Или их заглушал страх? Медленно, осторожно он поднялся, стараясь не касаться травы и листьев. Над головой спокойно светили звезды — далекие, но совсем не враждебные, похожие на те, что он столько раз видел с разных планет, разбросанных по всей Галактике. Усыпанный звездами небосвод почему-то немного успокоил его. Некогда на Земле люди давали имена созвездиям, считая их вечными и неизменными, а те оказались лишь случайными и непостоянными скоплениями звезд, меняющимися даже в зависимости от места наблюдения. Теперь земляне слишком многое знали о звездах — и больше не наделяли их божественной силой.