Андрей Ливадный - Беглец [СИ, litres с оптимизированной обложкой]

Гервет уже закрепил нейросистему андроида на специально изготовленной для этой цели подставке, подключил ответное гнездо.

– Шунт, – попросил он.

Стожаров передал ему соединительный кабель.

– Хлоя, у нас все готово. Следи за жизненными показателями. Иван, контролируй изменения в коре головного мозга. Скажешь, как только появятся признаки активности.

– Готовы? Начали!..

Имплант Глеба Рокотова, пострадавшего в результате сбоя и некорректной попытки пробуждения, теперь был соединен с нейрочипами, содержащими личность андроида.

Все происходило впервые. Ранее подобная технология даже не рассматривалась.

– Есть всплеск на графиках!

– Хорошо. Следим за его состоянием и ждем.

Прошло два часа.

Теперь в отсеке остро пахло пробуждающим газом. Сердце Глеба Рокотова билось в ритме пятидесяти ударов в минуту.

– Температура тела тридцать пять по Цельсию, – произнесла Хлоя. – Начинаю подачу усиленных доз метаболитов.

– Обмен данными прекратился, – сообщил Гервет.

– Можешь сказать, шло перемещение или копирование? – уточнил Иван.

– Не знаю, нужно будет тестировать нейрочипы, чтобы понять.

– Так, внимание, он приходит в себя! – вскрикнула Хлоя.

На бледном лице колониста постепенно появился румянец. Мышцы конвульсивно подрагивали, но это, насколько помнил Иван, нормально. После долгого криогенного сна всегда так.

Минуты ожидания казались бесконечными. Выводы медицинской системы можно принимать к сведению, но не на веру. Человеческий мозг сложен и до конца не изучен. Нет никакой уверенности, кто именно сейчас очнется. Только бы не сформировалась гибридная личность, тогда все будет напрасно, а очнувшееся нечто придется усыпить.

Веки колониста дрогнули. Он открыл глаза.

Гервет отключил шунт прямого соединения. Хлоя, побледнев, напряженно следила за жизненными показателями.

Стожаров склонился над криогенной камерой.

– Ты осознаешь себя?

– Да… – едва слышно выдохнул колонист.

– Тебе знаком человек по имени Глеб Рокотов?

– Нет…

– Как ты себя чувствуешь?

– Ошибка… Нет эквивалента… Это нечто иное…

– Меня узнаешь? Сосредоточься. Соберись с силами и ответь.

Колонист несколько секунд смотрел на него, затем прерывисто прошептал:

– Ты… Иван… Стожаров… Я приходил к тебе… однажды, на Ганимеде…

– Верно, – он облегченно выдохнул. – Но я вынужден задать еще один контрольный вопрос.

– Спрашивай…

– Многие видели, как сразу после крушения, ты играл на скрипке. Откуда она взялась? Ты заранее знал на каком колониальном транспорте покинешь Солнечную систему?

– Нет… Я не знал. Матрица моего сознания была записана в систему крейсера «Нормандия»… Я ждал в точке старта, пока не появится транспорт, на борту которого окажутся люди, которым я доверяю. В частности, ты… – он судорожно закашлялся, затем прерывисто продолжил: – Пришлось забронировать по одной грузовой ячейке на каждом из двадцати кораблей… Я хотел, чтобы скрипка в любом случае оказалась со мной…

Его ответ вполне устроил Стожарова.

– С возвращением, Скрипач.

– Что вы со мной сделали?.. Мне страшно… Все иначе…

– В тебя стреляли. Повредили ядро системы, – ответил Гервет. При всей его сдержанности и самообладании голос технолога все же дрогнул. – Нам пришлось переместить твое сознание в тело колониста, утратившего память при некорректном пробуждении. Теперь понимаешь?

Глаза Скрипача расшились от удивления, ужаса, замешательства.

Присущие человеку чувства хлынули в искусственный рассудок.

– Да… теперь я понимаю…

– Тогда запомни: о том, что здесь произошло, никто никогда не узнает. Ты в теле Глеба Рокотова. И ты останешься им при любых обстоятельствах.

– Иначе?..

– Иначе мы будем вынуждены заморозить тебя вновь. Навсегда. Эта технология сработала один раз, но она очень далека от совершенства и потенциально опасна.

– Я согласен….

– Тогда давай, попробуй встать, – Стожаров протянул ему руку. – Произошло много событий. И нам очень нужна твоя помощь.

«Остров андроидов». 15 октября 2218 года по земному летоисчислению…

Шел дождь. Капли воды стекали по забралу боевого шлема, но Глеб не смахивал их, – так окружающий мир воспринимался резче, тревожнее.

Его переполняли чувства. Настоящие человеческие чувства, меняющие мировоззрение, переворачивающие рассудок.

Я живой…