Роберт Хайнлайн: Кот, который ходил сквозь стены

— Ну, у меня не такой уж выдающийся нос — мужчины в основном запоминают мой рот. Ричард, я не собираюсь помогать тебе повесить это на меня, я всего лишь предлагаю тебе убежище. Его в самом деле убили? Я так и не знаю в точности.

— Гм? — От поспешного ответа меня уберег Моррис, который принес напитки. Когда он ушел, я сказал: — Другая возможность мне даже в голову не приходила. Гвен, его точно не ранили. Либо он умер почти мгновенно, либо все это — инсценировка. Возможно ли такое? Конечно. Головидео в реальном времени, с минимумом декораций. — Я задумался. Почему персонал ресторана так быстро и исправно убрал все следы? Почему я не ощутил пресловутого прикосновения к плечу? — Гвен, я принимаю твое предложение. Если я нужен прокторам, они меня найдут. Но мне хотелось бы подробнее обсудить то, что случилось, а здесь это невозможно, как бы тихо мы ни говорили.

— Хорошо. — Она встала. — Я ненадолго, дорогой.

Она направилась в сторону туалетов.

Когда я поднялся, Моррис подал мне трость. Опираясь на нее, я последовал за Гвен. На самом деле я могу обходиться без трости — как вы уже знаете, я могу даже танцевать, — но с ней моя чертова нога меньше устает.

Выйдя из мужского туалета, я сел в вестибюле, чтобы подождать Гвен.

Я ждал и ждал ее.

Когда все это вышло за пределы разумного, я отыскал метрдотеля.

— Тони, ты не попросишь кого-нибудь из женщин заглянуть в дамский туалет и проверить, что с госпожой Новак? Возможно, ей стало плохо или у нее какие-то проблемы.

— Вы про свою спутницу, доктор Эймс?

— Да.

— Но она ушла двадцать минут назад. Я сам ее проводил.

— Вот как? Похоже, я неправильно ее понял. Спасибо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, доктор. Ждем вас снова.

Выйдя из «Конца радуги», я немного постоял в общественном коридоре снаружи — кольцо номер тридцать, уровень с половинной силой тяжести, недалеко от радиуса двести семьдесят по часовой стрелке. Петтикоут-лейн [3] Петтикоут-лейн — торговая улица в Лондоне, по имени которой названо место. — достаточно оживленное место даже в час ночи. Я осмотрелся в поисках прокторов, подстерегающих меня, почти ожидая, что Гвен уже сидит в камере.

Прокторов нигде не было видно. Как и Гвен.

Я помню все старые шутки о женщинах и о погоде, «La donna è mobile» [4] Женщина непостоянна (ит.) . Слова из арии герцога из оперы Дж. Верди «Риголетто», больше известные в другом переводе: «Сердце красавицы склонно к измене». и так далее, но считаю их неудачными. Гвен не могла внезапно взять и передумать. По какой-то причине — и весьма серьезной — она ушла одна и теперь ждет меня у себя дома.

По крайней мере, так я сказал сам себе.

А потом я пришел домой, и… трам-тарарам!

Гвен мирно спала в моей постели.

Тихо отойдя от кровати, я бесшумно разделся, вошел в ванную и запер за собой дверь. Хотя она не пропускала звуков — жилище было роскошным, — я все же старался не слишком шуметь, принимая душ. У меня имелись сомнения насчет звуконепроницаемости. Когда я стал настолько чистым и благоуханным, насколько самец безволосой обезьяны может добиться этого без хирургической операции, я тихо вернулся в спальню и осторожно забрался в постель. Гвен пошевелилась, но не проснулась.

Проснувшись ночью, я выключил будильник, но утром все равно встал в обычное время: мочевой пузырь не выключишь. Я встал, сделал свои дела, принял душ и, решив, что мне хочется жить, натянул комбинезон, неслышно прошел в гостиную и открыл кладовку, изучая свои запасы. Особому гостю подобает особый завтрак.

Я оставил дверь в комнату открытой, чтобы видеть Гвен. Думаю, ее разбудил аромат кофе.

— Доброе утро, красавица, — крикнул я, увидев, что она открыла глаза. — Вставай и чисти зубы — завтрак готов.

— Я уже почистила час назад. Давай обратно в постель.

— Нимфоманка. Апельсиновый сок, черешню или то и другое?

— Гм… и то, и то. Не уходи от темы. Иди сюда и встреть свою судьбу, как подобает мужчине.

— Сперва поешь.

— Ричард — слабак, Ричард — маменькин сынок!

— Еще какой трус. Сколько вафель ты можешь съесть?

— Гм… ну и проблема. Ты что, не можешь размораживать их по одной?

— Они не замороженные. Еще несколько минут назад они были живые и пели. Я сам убил их и освежевал. Говори, или я съем все сам.

— Боже, стыд и позор! Мне отказано в вафлях. Остается только уйти в монастырь. Две.

— Три. Ты имеешь в виду женский монастырь?

— Я знаю, что я имею в виду. — Гвен встала, пошла под душ и быстро оттуда вышла в одном из моих халатов, из-под которого то тут, то там проступали аппетитные куски ее тела. Я протянул ей стакан сока, и она сделала два глотка, прежде чем продолжить: — Буль-буль. Господи, до чего хорошо. Ричард, когда мы поженимся, ты будешь каждое утро готовить мне завтрак?