Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Наконец, «хвостатый» сделал то, ради чего появился в узилище и разбудил Семенова, принёс ему воды, поесть — в пакете пару Биг Маков и чизбургеров, какую-то дрянь, в таблетках, помня о воле Хозяина. Сам сделал укол сильнодействующих обезболивающих препаратов, и натёр рану на груди мазью Стелланин, а то ещё сдохнет раньше времени. Показал где ящик биотуалета и ничего про выключатель.

Предупредил о том, что выходить нельзя, посоветовал опять постараться уснуть. Уже чувствуя, всеми фибрами, лежащие в каменной нише в большой картонной коробке из-под холодильника, иконы и прочие атрибуты ненавистной церкви, ушёл, заперев за собой массивную из крепкого дерева, толщиной досок более шести сантиметров и обитую в железные полосы дверь на засов.

Охраны там никакой не было, камень на глубине почти тридцати метров был надёжнее любой стали. Пройти далеко, в полной темноте по узкому и низкому туннелю не заблудившись не смог бы и сам Тесей. Ариадниной нити не было. Кабель и трубы могли вывести лишь в сторону Аквапарка, но там выход был замаскирован, надёжно заперт и стоял на сигнализации в комнате охраны, записанный как сейф в кабинете директора, который действительно был запараллелен на ту же линию.

Добраться до выхода в Бутово было не реально, далеко и в пути десяток ходов-лабиринтов. На точке тоже две двери и сигнализация на телефон. Более из пещеры выходов нет, как ему известно.

Специалист по «системе качества», должен был навещать один раз в сутки, кормить, колоть, перевязывать и «рассказывать сказки на ночь» Семенову Семёну Семёновичу, желательно доведённого до состояния послушного «овоща», но не гроги.

ССС после ухода заснуть не мог, не от боли, сопровождавшей каждое движение, это ведь не в фильме, где герои молотят друг друга ногами полчаса и ничего, только поморщиться этакий деревянный болван и все.

В реальной драке, одного удара вполне достаточно. Даже толчка …Чтобы что-нибудь сломать, а его бил и пытал заплечных дел мастер, оторвать бы ему руки, да засунуть…

Заснуть он не мог, потому что видел и знал отсюда он больше не выйдет. Прощай налаженная жизнь, жена и дети, маленькие радости, вроде летних поездок в Турцию или Египет. Не видать ему уже боле пьянок с художниками (он стал интересоваться иконами, даже пару раз хаживал в Нижний Храм Христа Спасителя, что на Кропоткинской). Вход в него в глубине, справа, если смотреть от дороги, ведущей в обратную сторону от памятника Фридриху Энгельсу, в сторону Боровицкой площади.

По лицу этого странного юноши или взрослого больного мужчины он прочёл одно слово, адресованное ему — смерть.

Семенов, а это был он выздоровевший, живой и невредимый. В новом костюме и рубашке с охапкой цветов в руке (по моему, это были жёлтые рудбекии), пробежал от палатки «Цветы», что притулилась рядом с тротуаром напротив парадной бывшего доходного дома темно-коричневого от старости кирпича.

Прямо по траве, перескочил невысокое чугунное ограждение отделяющее полоску зелёного газона от асфальтированного полотна дороги.

Быстро повернул голову налево, ближе 50 метров машин не было, те, что рванули только что, от светофора ещё не набрали нужной скорости, чтобы помешать ему, перескочить дорогу. Затем снова повернул её направо, по привычке, там движение автомобилей от противоположного, плохо различимого из-за рекламных конструкций щитов, светофора также только началось.

И рванул на ту сторону, что есть сил у здорового, крепкого мужика, наискось, в десяти метрах от полосатого перехода. Вообще-то он немного рисковал, в самом центре Москвы, в конце рабочего дня, когда вокруг полно людей и машин. Милиционеры стояли, и шли по тротуарам, передвигались по дорогам, рассекая на разрисованных иностранных авто. Другие стояли посреди проезжей части в накидках канареечного цвета, совсем как гастарбайтеры.

Настроение было шикарное, он только что купил билеты в театр на Малой Бронной и собирался пробежать до своей, припаркованной на той стороне Ауди, чтобы добраться побыстрее, через пробки и светофоры домой. А там вечер обещал быть интересным — прихватив Милу, отправится в театр на премьеру новой постановки из старого репертуара — «Лунин или смерть Жака» Э. Радзинского.