Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Упал магнитик, что на холодильнике.

Скоро полночь, я не могу никак заснуть,

Все вспоминаю те дни, проведённые у моря

Красный круг солнца красиво катил в кольце из апельсинового марева через мост у Парка культуры, как всегда на рекламной вывеске: Аэрофлот — Быстро — Удобно — Надёжно, последнее не горело. Было по августовски тепло и покойно, на набережной гуляли редкие пары. Москва река неспешно несла свои серые воды, в которых отражались багряные блики, по ним стайкой плыли первые жёлтые листья.

В воздухе распространялись благодушие, умиротворённость, и что-то ещё не ощутимое напрямую и, несомненно, но милое сердцу москвича. Из открытого окна дома где-то на 5—6 этаже, за густыми кронами деревьев не разглядеть, сколько их там внизу, доносился голос с известной хрипотцой о позиции «намба ту».

День заканчивался интересно — они с Тиммом были приглашены в гости к новому знакомому, принадлежащему к последователям трудов Елены Блаватской и Рерихов, практикующему йогу и даже жившему какое-то время в Индии, в Ашраме. Что это такое никто не знал, но было необычно и заманчиво пообщаться с русским индусом. Тем более встречу предваряла самая настоящая лекция об энергетических меридианах и центрах — семи чакрах и тысяче меридианов человека и прочей тарабарщине, которую походя, пока они добирались в метро, а потом с километр пешком, прочитал Тим или Тимофей по паспорту.

Настроение у Саши было самое что ни наесть подходящее, располагающее к философствованию и релаксации.

Нет ничего дешевле и одновременно дороже радости необременительного общения с интересными людьми, особенно если они также не похожи на тебя, как заморский грейпфрут на русскую репу.

Белку, как ни уговаривала и не просила, не взяли, зато взяли две бутылки дешёвого вина и немного фруктов, денег было в обрез, а до получки ещё аж целых семь дней.

В квартире, самой обычной по обстановке, но с высокими с лепниной, потолками, огромным балконом в старом монументальном сталинском доме напротив парка, знакомого с детских лет, их встретил сам хозяин.

Был Виталий дома один, представился просто и пригласил в комнату. Худой, длинноволосый и стройный. Пальцы необыкновенно длинные, а рукопожатие мужское — сильное. Глаза нормальные, весёлые даже. По виду — МНС (младший научный сотрудник).

Пили вино и на кухне кофейничали вьетнамским молотым кофе из кофейни мадам Мэй, в вакуумной упаковке с жёлтыми цветами и привкусом шоколада из маленьких китайских пиал. Под разговор закусывали яблоками и дольками апельсинов, аккуратно нарезанными и посыпанными сахарной пудрой.

Телевизор, стоящий в комнате завидных размеров, соответственно обозначенной программе приобщения к интересующей области познания, даже не включили.

Было легко и весело, на балконе курили, точнее, курил один Саша, говорили об энергосенсорике, ясновидении и третьем глазе.

После выпитого вина и действительно замечательного кофе Александр больше помалкивал. Он смаковал абсолютно новую для него сферу знаний и подаренную информацию.

Когда Виталий неожиданно предложил помедитировать и довольно просто объяснил, как это делать, не особенно сопротивляясь, согласился при условии, что ему помогут, и не будут ржать, если ничего не получится. Ещё раз, повторив для уверенности, что и как проходить, приступили к освоению методики.

Закрыл глаза и успокоил дыхание, представил, что прана наполнила лёгкие, появилась некая дрожь, перекатывающаяся по телу, наконец — возник озноб. Закрутился «волчок».

По-ехали-или. Сначала легко удалось сосредоточиться и отключить все мысли кроме одной — проскочить некий барьер, потом пошло с трудом. Вязкая мгла окутала сознание, её пришлось прорывать несколько раз. При каждом прорыве, пробое такого препятствия он как бы раздваивался. Одна часть сознания ощущала себя, все также расслабленно сидящей в глубоком кожаном кресле в комнате, другая куда-то неслась. Правда видел он себя как бы со стороны, точнее всего и сразу со всех сторон. И снаружи и изнутри и сверху и сбоку, но это не наслаивалось, не мешало восприятию. Этакое многоплоскостное видение.