Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Кто или, что это было, троица, а она начала распадаться, так и не узнала. Их просто вышвырнули в Явь, чем-то недовольная Навь не потрудилась ничего объяснить, впрочем, как и всегда.

Первым пришедший в себя, Немо увидел следующую картину — на полу лежал, справа от него, вытянувшись в струну, без сознания, совершенно седой, высохший до состояния анорексичной барышни, Логунов Виталий. Одна рука его была по локоть покрыта почерневшей кожей, ногти были неестественно белыми, на практически чёрной ладони. Лицо искажено до неузнаваемости, если бы не то, что все трое были в комнате с камином одни, Немо мог бы принять его за незнакомого посетителя домика. Значит всё же досталось и телам.

Слева находилась, также без сознания Алёхова. Глаза её были открыты и совершенно белые. Немо, вначале даже подумал, что Раиса Михайловна, которой он симпатизировал, мертва. Половина волос на голове у неё выгорела, на лице и шее были множественные ожоговые пятна, наполненные жёлтой жидкостью, часть пузырей лопнула. Из уха, что было видно, тонюсенькой струйкой сочилась кровь. Она по-детски скрестила руки на груди, словно просила о пощаде, ноги в коленях были согнуты и подтянуты к животу. На джинсах, в районе левой голени было видно большое пятно крови, проступившее изнутри. Жилка на шее едва пульсировала, значит всё-таки, жива, подумал Саша и попытался встать, но ноги не слушались его.

Только с пятого раза, когда он, исполненный ярости к своей немощи, заорал по-звериному — матом, одна, а затем и другая начали, еле-еле шевелиться. Как, позже, ему скажет врач, если бы этого не произошло, он вполне мог остаться инвалидом и о ногах, движению на них, можно было бы забыть.

Стараясь не думать более о своих болячках, Немо добрался кое-как, до дивана, за которым, он помнил, была кнопка экстренной помощи и нашёл.

Через пару минут в комнату шариком, натурально вкатился Григорий Петрович с пистолетом Глок в руке, и двигающийся странным образом, лишь отдалённо, напоминавшим «качание маятника», скорее он выписывал восьмёрки, нелепо махая руками и вращая корпусом, словно артистка балета, выполняя сложные па из балета «Три толстяка», за куклу.

Следом, ещё через 7.38 прибыла группа поддержки, за что позже получила серьёзный нагоняй от спортсмена, тот знал про 10 минут консультанта диверсанта двадцатилетней давности.

Пока прибыла медицина, пока смогли вывести из бессознательного состояния сначала Логунова, а позже и Алёхову, дед ни на шаг не отходил от Немо, умоляя рассказать, как и кто, это сделал, и куда они делись. Немо обещал, что все расскажет, но потом.

А после укола, опять колют, вырубился, уснул. Подумал, правда, о том, что его пращур один на один со львом справился в том утреннем сне. А им вот в ХХI веке, да втроём помогли спастись, видать предки то, покрепче нашего были. Разборки этого ментального приключения, правда, без участия сторон, принявших в нём участие, продолжались ещё какое-то время.

Потом о нём никто и не вспомнил даже, и только дед рукопашник маялся от того, что так и не смог узнать, что же там случилось, на самом деле.

Несколько забегая вперёд, сообщу — Раиса Михайловна Алёхова, почти лишилась зрения. Получив инвалидность 3, а затем и 2-й группы, была через полгода списана подчистую, с должности старший специалист консультант, далее неразборчиво. Ей назначили небольшую пенсию, как получившую ранение при выполнении боевого задания по… Некоторое время её ещё приглашали иногда по старой памяти на особо странные и путаные дела, но через пару лет совсем забыли. До настоящего времени она, правда редко и всегда бесплатно помогает близким друзьям и знакомым, когда не может отказать. Ходит Рая с тех пор с палочкой, мышцы левой голени хоть и сшили в ведомственном госпитале, а потом ещё два раза оперировали в Бурденко, но нога слушалась плохо. Но мы ещё с ней встретимся в ходе дальнейшего исследования этой истории, случившейся в Москве в лето, года от рождества Христова две тысячи _____-таго.

Логунов Виталий Дмитриевич пострадал также очень серьёзно. Левую руку пришлось ампутировать по локоть, медики только цокали языками, кожа почернела, но была цела, а вот под ней было что-то странное, сплошь тёмная, отмирающая гниющая плоть. Он провалялся по госпиталям ещё почти полгода. Соответственно став инвалидом, потерял работу кстати, весьма прибыльную — тренера-консультанта по йоге. В конце то концов через год с небольшим, Виталий вернулся в свой Ашрам. В Индию, где его доброжелательно приняли, и пользовался он там безмерным уважением. Ценили его, как пострадавшего в извечной битве со змееподобными чудовищами — асурами, обитающими в воздушных сферах. Звали его в тех местах Раджастхана, как — Нармид (на смеси английского и хинди — однорукий гуру). В Москву он больше не вернётся никогда.