Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Разморившись в креслах на солнышке в молчании, они рады были тенёчку и прохладе избушки, где работал кондиционер. Конечно, можно было поставить большие пляжные зонтики каждому, но они отказались, уж больно светило было ласковое. Вторая половина дня и вечер были тёплыми и умиротворяющими. После рыбалки по-быстрому искупались. Вода в озере прогрелась за последние дни до 20 градусов и приятно охладила тело и за стол. Он уже был заботливо накрыт, не бесплатно конечно. Достали из сумок спиртное, на сей раз это были грузинская чача и виноградная водка из Дагестана — Кизлярка. Разлили, выпили смакуя. Поменяли разлив и откинувшись на плетёных креслах качалках, неторопливо повели беседу.

Точнее Виктор Николаевич ожидал продолжения незавершённого спора о Глаголице — Буквице — Кириллице и географии древних славян и Руси (по Висло-одерской и Среднеднепровской гипотезам и выступлениям Виталия Сундакова). С прошлого раза, когда они собирались у Нефёдовых две недели тому, он выкроил-таки, ото сна несколько часов для того чтобы пробежаться по — «Языческой символике славянских архаичных ритуалов» Н. Н. Велецкой и за выходные прочесть Б. А. Рыбакова — «Язычество древних славян».

Но неожиданно для генерал-лейтенанта Нефёдов озабочено повёл речь совсем о другом.

Николаевич! Начал он, отставив походную рюмку из полированного металла. «Николаевич, извини за то, что поднимаю служебную тему, но заела меня одна мыслишка и не могу не поделиться с тобой на правах друга, я надеюсь». Сидякин поспешно кивнул головой в знак согласия, уже заинтригованный. Меж тем Нефёдов продолжал, — «А не посещала ли Вас мысль о том, что во всей этой истории с Муньпупунёром, панагией и известными находками — артефактами нас попросту говоря, развели и надули. Подсунули малое, чтобы спрятать нечто большее, к которому мы уже почти подобрались. Меня настораживает то, что уж больно всё гладко получилось, как будто нас ненавязчиво подтолкнули к пустышке».

«Конечно, если учитывать лишь текущий период это и грандиозные знания, о которых мы и раньше догадывались, но не имели очевидных фактов, подтверждающих эти догадки. Речь о братьях по разуму, как было принято у нас говорить в советское время, помните „Лезвие бритвы“ Ивана Ефремова? А вот Хопкинс, наоборот обеспокоен возможными контактами с представителями высокоразвитой цивилизации. Во-первых, не все они могут быть настроены к нам дружественно и быть гуманоидными. Во-вторых, внутри этих цивилизаций могут быть свои противоречия, и Земля может попросту стать местом разборок разных союзов и конгломераций. То, что получено нами по результатам исследований материалов и некоторых физических феноменов, есть результат больше нашей науки, уровня её развития, чем подарок от пришельцев. По существу нам конкретно никаких технологий и знаний не передали. Это больше похоже на подсказку или пример того к чему стремиться. А вот в отдалённой перспективе что? Лет через 25—50, с учётом нашей „любви“ к решению проблемных вопросов вооружённым путём и непроходимого идиотизма власть предержащих, готовых пойти на всё ради удовлетворения неких высших интересов, что может произойти?»

«Мы имеем в результате — новое, ещё более разрушительное оружие на новых физических принципах, способное вмиг стереть с лица Земли целый континент, всё остальное пока только в самой туманной, отдалённой перспективе. Ну вот, поделился и камень с души свалился. Прямо сахаровщина какая-то из меня прёт. Но на душе неспокойно в последнее время, а может это, я старею?».

«Скажи мне честно Николаевич, Вы там у себя отрабатывали такой сумасшедший вариант».

Сидякин с интересом посмотрел на Бориса Николаевича, не перестававшего его удивлять. Налил Кизлярку по половинке в обе стопки, придвинув другую ближе к визави, и предложил выпить. После того как они закусили. Он, помолчав некоторое время, ответил на поставленный вопрос —

«Да! И не один раз по разным мат. моделям и даже обсудили вживую. В трёх случаях из четырёх вероятность такого поворота событий не превысила значений в 2—5% и только в одном составила 17%. Что с учётом обычной практики и особенности программирования машины — практически равно нулю! Единственно, что мне сейчас пришло на ум, в модели закладывались временные параметры наступающих последствий по тем или иным решениям не более 15—20 лет. А как раз в том четвёртом варианте мы увеличили интервал до 25 лет».

«Не буду скрывать, меня тоже посещала такая мысль, но больше для проформы, подстраховаться по наработанной за долгие годы службы в органах привычке — „семь раз отмерь, один отрежь“. Но раз чуйка насторожила, завтра же дам команду проработать с периодом 25—50 и сто лет. И вот ещё что я думаю, может быть стоит провести совместную тематическую мозговую штурм-игру с привлечением Академии и Серова, он кажется, тоже высказывался в этом роде».