Рома Ньюман - Психокинетики-2

Александр поднял глаза.

— Ничего! Ни малейших угрызений совести. Мы с тобой поступили правильно. Они пришли в наши дома, угрожали родным. А мы сделали так, как подобает мужчинам — защитили нашу семью. Мы выполнили свой долг. Так что к черту угрызения совести.

Александр неуверенно покачал головой.

— У тебя не было выбора. А у меня был. Я мог не догонять тех двух парней. Мог дать им уйти. Не ехать к Сухому и оставить его живым. Мог бы…

— Эй! — Серега положил руку на плечо брата. — Не мог бы! Если бы ты не сделал этого, они бы пришли вновь. И неизвестно, в какой опасности находилась бы наша мать. Вот об этом тебе надо думать, Санек, — о матери.

Александр криво улыбнулся.

— А ты хладнокровный сукин сын, да?

— Я практичный.

— Практичный он… Ладно, завязываем с мотивирующей хренотой. Я тут старший брат, я должен подтягивать тебе штанишки.

— В данный момент, — ухмыльнулся Серега, — ты — унылое говно. Так что поддерживать морально-психологический климат в подразделении буду я.

Александр выпрямился, потянулся. Выглядел он теперь немного поживее.

— Ну что, домой?

— Домой, — кивнул Серега. — Я хоть щеману пару часиков, а то в глаза можно спички вставлять.

Александр включил заряжавшийся до сих пор айфон. Тут же понеслись сообщения о непринятых звонках.

— Пятьдесят один дозвон, — проговорил он, глядя на дисплей. — И половина номеров — хрен пойми чьи.

Пролистывая сообщения, Александр обнаружил, что один только профессор Гинзбург пытался дозвониться семнадцать раз. Кравчук собрался перезвонить, но физик опередил его.

— Да, Лев Давидович, — сказал Александр, поднося трубку к уху.

— Александр, ну боже мой, где вы пропадаете? — быстро и взволнованно протараторил Гинзбург. — Я с самой ночи пытаюсь до вас дозвониться.

— Был занят. Что-то случилось?

— Еще как случилось! Немедленно приезжайте в лабораторию! У нас ЧП.

— Какое еще ЧП?!

— Приезжайте как можно скорее! Я вас жду!

Кравчук вздохнул, подавляя вспышку раздражения.

— Буду через сорок минут, — заверил он и дал отбой. — Прости, братюнь. Поспать не получится. Едем в лабораторию.

— Что там произошло?

— Понятия не имею. Но я первый раз слышу, чтобы Гинзбург так нервничал.

На территории «КравЛаб» было все вроде бы спокойно. Во всяком случае, охранники вели себя как обычно. Однако стоило братьям спуститься на минус второй этаж, как в ноздри ударил неприятный запах сгоревшей электротехники.

Центральный зал выглядел словно поле битвы автоботов с десептиконами. Треть осветительных приборов была побита, под ногами хрустели осколки. Документы и канцелярскую утварь разметало со столов, а сложнейшее оборудование время от времени искрило. Нетрудно было сделать вывод, что многомиллионная лаборатория, по крайней мере частично, превратилась в хлам.

Серега присвистнул:

— Теперь понятно, почему твой персональный Хокинг занервничал. Что-то явно пошло не по плану.

— Где Гинзбург? — резким тоном спросил Александр у первой попавшейся сотрудницы.

Бледная и хрупкая Даша Быковская, чей белый халат практически не отличался по тону от цвета ее кожи, тонким пальчиком указала вглубь зала, откуда к ним уже резво приближался профессор.

— Наконец-то вы приехали, Александр!

— Какого лешего, док? Что вы тут успели натворить?

Лев Давидович бросил неуверенный взгляд на Серегу.

— Это мой брат, Сергей. При нем можно говорить свободно.

— Случилось непоправимое, — всплеснул руками Гинзбург. — Идемте!

Профессор нырнул в одно из вспомогательных помещений, где царил полумрак, разбавленный лишь светом пары мониторов. Физик пощелкал по клавиатуре и развернул экран к братьям.

Графическая циклограмма: разноцветные окружности с единым центром внутри координатной сетки. Электронные часы в правом верхнем углу.

— Это инфографика спектра Ядра, — пояснил Гинзбург. — Своего рода адаптометрия. Датчики внутри саркофага фиксируют несколько известных нам видов излучений, производимых артефактом, и отображают посредством увеличения либо уменьшения диаметров окружностей. К примеру, красное кольцо — это плотность фотонов, а желтое — электромагнитные колебания…

— Ближе к делу, док, — поторопил ученого Александр.

— Все то время, что мы проводили наблюдения, картина практически не менялась. До минувшей ночи.

Гинзбург щелкнул по клавишам. Время в правом верхнем углу скакнуло до начала двенадцатого. И тут же часть разноцветных колец увеличились в диаметре, едва не залезая за пределы системы координат. По дисплею забегали маркеры, отмечающие активность артефакта.