Николай Равич - Бактриана [Затерянные миры. Т. XXII]

Вечером меня пригласили на дурбар [21] Торжественный вечер в честь знатного гостя. , устроенный в мою честь.

В саду на большой каменной и круглой площадке сидели 12 человек — старейшин племен.

Тучные, с обветренными лицами, роняя на выкрашенные хной огненно-красные бороды горячий жир плова, они дышали здоровьем, казалось, распространяя вокруг себя аромат горных ветров и лошадиного пота. Они были почти неподвижны, поджав под себя ноги, погружая пальцы в плов и нарушая громким чавканьем тишину ночи.

Среди них в золотом шитом мундире и черной шапочке сидел Мухаммуль Мульк.

Тара [22] Музыкальный инструмент, вроде гитары. дрожала, роняя звуки, и падали слова «Рубаяда» [23] «Рубаяд» — знаменитое произведение великого поэта Омер Хайямы. , как капли крови —

Так великий поэт Омер Хайяма говорил устами десятилетнего мальчика, напудренного и накрашенного; короткий парчовый халат, юбочка, серьги в ушах, ожерелье на шее, длинные волосы делали его схожим с девушкой. Он танцевал, сладострастно изгибаясь, под звуки тары и бубна, держа бокал в руке, унизанной кольцами и напевая четверостишия в промежутках между движениями.

В серебряные литые чарки наливали шербет — я попробовал, там была изрядная доля коньяку. Движения мальчика становились все более страстными. Он, казалось, исходил в истоме и, последний раз изогнув стан и взмахнув длинными кудрями, упал прямо на ковер. Его тело еще дрожало в сладострастных конвульсиях. Потом он замер. Хотя взоры всех горели нехорошим блеском и щеки были красны, — никто не сделал ни одного движения. Подчеркивая напряжение, задрожали собранные струны.

Неожиданно в тишине раздалось ржание коней и на освещенной луной площадке появились тени людей. Их белые чалмы, черные бурнусы и прижатые к груди руки служили молчаливым напоминанием об окончании дурбара.

Ханы поднялись все сразу и, пятясь задами и откланиваясь, исчезли в темноте аллей.

Мухаммуль Мульк некоторое время прислушивался к замиравшему вдали топоту коней, потом взял меня под руку и повел к дому.

От него пахло вином, он широко улыбался. Луна поливала его сверху своими молочными струями, и он плыл в ее свете, как золотой истукан.

Листья деревьев казались вырезанными на фоне ночного неба. Соловей пел медленно, тягуче, томно, прислушиваясь к себе.

Мухаммуль Мулька осенила какая-то мысль. Он пробормотал:

— Как сказано в 14-й «суре» [24] Сура — глава. Здесь имеется в виду изречение из священной книги мусульман, Корана. Коран содержит в себе поучения, законы, легенды и т. д. и разделяется на 114 сур или глав. : «Глаза неверного не осквернят женщины».

Шаг за шагом мы, пройдя сад, поднимались по лестнице, ведущей в дом. Зала следовала за залой. Большие колонны терялись во мраке, стены исчезли, тишина не нарушалась шумом шагов, тонувших в коврах необычайной толщины.

Подойдя к громадному сюзанни [25] Сюзанни — восточный гобелен. Гобелены — это ковры и тканые обои из шерсти или шелка с цветными художественными изображениями. , натянутому на раму, где живые охотники застыли в вечной погоне за тигром, он надавил на какое-то место в стене. Через открывшийся проход мы прошли на маленький дворик, куда выходило много дверей. В середине его на возвышении журчал фонтан. Нас встретил толстый евнух с одутловатым лицом. Его заплывшие глаза не отражали никакой мысли, красная привязанная борода сияла, как медный таз. Он поклонился, прижимая руки к груди и приседая.

Мухаммуль Мульк сказал тихо несколько слов. Евнух хлопнул в ладоши. Слуги вбегали, поспешно сбрасывая туфли у порога. Замелькали зажженные свечи. Несли подушки и ковры. На громадных серебряных подносах подавали фрукты, шербет, зеленый чай, жареный миндаль.

Двери открывались одна за другой и оттуда выходили женщины, усаживаясь в полукруг. В темноте блестели большие черные глаза, раздавался сдержанный шепот и смех. Розовые, голубые, оранжевые шальвары были похожи на вздувшиеся цветные пузыри, оттеняя миниатюрность ног с окрашенными в красный цвет ногтями.