Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

В день выхода «Новой газеты» со статьей об очередном происшествии в Токмаке, после обеда Вадиму позвонил Сахновский:

— В твоей заметке нет даже намека на то, что эти застреленные мужики ни в чем не виноваты, — упрекнул он. — Ты ведь понимаешь, что они не имеют никакого отношения к убийству Щербахи?

— А как я мог об этом написать? Ведь и полиция, и прокуратура считают, что Щербаху грохнули именно Корба и Бубнов, а Шимановский в этом деле был или заказчиком, или посредником между заказчиком и исполнителями, — парировал Бобров.

— Ерунда! — раздраженно гаркнул подполковник. — Шимановский не стал бы искать наемников, он «замочил» бы прокурора самостоятельно. Что и сделал вместе со своими подельниками.

— Тогда объясни, зачем Шимановскому понадобилось убивать Корбу и Бубнова? — спросил собкор, не понимая, куда клонит брат.

Тот терпеливо пояснил:

— Кто-то могущественный дал указание Шимановскому убрать этих несчастных мужиков, дескать, в связи со смертью обвиняемых расследование смерти прокурора приостановят. А тот рад стараться. Ему и невдомек, что его просто решили «засветить». Я уверен, в магазин за водой и сигаретами Шимановского послали специально, чтобы он показал там свое лицо…

— Но зачем кому-то «засвечивать» Шимановского? — с сомнением проговорил Вадим. — С какой целью?

— Чтобы все поняли: он — участник расстрела Корбы и Бубнова, а значит, и один из убийц прокурора. А может, и главврача, его жены, а также того ученого из Варшавы. И начали за Шимановским охотиться уже всерьез, а не так, как до этого — вроде и в розыске, вроде и знают, где он ошивается, но не находят… Видать, этот шакал перестал быть нужным или начал требовать слишком много за свои грязные услуги, и от него попросту решили избавиться, замарав в кровь по самые уши! — Сахновский несколько секунд помолчал. И продолжил уже другим тоном: — Тут все ясно, как божий день. Меня сейчас интересует другое: кто сообщил Шимановскому о следственном эксперименте с участием Корбы и Бубнова, кто указал время их появления у дома покойного Щербахи? Любарский? Его боевой заместитель Рыженко? Или они оба — члены банды?

— Слушай, брат, я тебя не узнаю! — удивленно воскликнул Бобров. — Ты не боишься говорить по телефону такие вещи…

— Нет, не боюсь! — отрезал подполковник. И, вздохнув, уверенно произнес: — Знаешь, я думаю, Шимановскому осталось недолго жить. Он скоро умрет. Совсем скоро!

— Уберут свои?

— Конечно, свои! Его хозяева и подельники.

— А кто его хозяева?

— Скорее, не хозяева, а хозяин! — уточнил Николай. — Понял, о ком я? Он и отдаст приказ грохнуть Шимановского. А если говорить точнее — уже отдал.

То же самое сказал и малиновский участковый, который по каким-то служебным делам прибыл в Запорожье и, предварительно позвонив, заехал к собкору в гости.

— Шимановский больше не жилец! А полиция и прокуратура со спокойной совестью спишут на него все громкие убийства, которые случились в Токмаке за последние недели.

— Но он-то, наверно, в них действительно участвовал, — предположил Вадим, подсовывая поближе к гостю тарелку с тушеными шампиньонами.

— Наверно, участвовал, — кивнул тот. — Но совершил все эти преступления не по собственной инициативе, а исполнял чьи-то приказы. И заметь, все убитые могли располагать информацией о причинах внезапно возникшей эпидемии в Чабановке, а также роли во всех этих делах серебристого шара, с завидной регулярностью зависающего над местом, где «Энергоспецмонтаж» проводит расчистку русла Молочной…

Бобров подливал в рюмки водку, слушал Вальдмана и сочувственно посматривал в его изрядно исхудавшее лицо.

— Вы где все это время пропадали, Сергей? — спросил, когда тот умолк и, наконец, взялся за вилку.

— В Херсонской области, у своего армейского товарища, — участковый не спеша пережевывал непрожаренные как следует грибы. — Он давно меня звал к себе в гости. Вот я и решил рвануть к нему. Оказалось, что друг только женился и начал строить себе дом. Я сразу же взялся помогать. Дело-то знаю, я ведь до армии два года в бригаде плотников работал…

— Интересно было бы знать, за что вас хотели убить, — вздохнул Вадим.

— Да вроде бы не за что, — пожал плечами Вальдман, расстегивая на своей взмокшей груди пуговицу модной ярко раскрашенной гавайской рубашки.— Никаких секретов я не знаю. Возможно, я отчего-то стал опасным для всей этой бандитской своры, я имею в виду Белого, Любарского и их присных. А может, решили прихлопнуть, чтобы не путался под ногами.