Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

Вадим оставил машину у ворот школы, зашел во двор и остановился, прикидывая, к кому лучше обратиться. И направился к женщинам, занятым стиркой.

Когда те услышали, что он корреспондент, сразу побросали тряпки и, подбоченившись, стали наперебой жаловаться на свои бытовые трудности. Некоторые даже напустились на самого собкора, виня его чуть ли не во всех своих бедах, как будто это он поселил их в столь неприспособленное для жизни место, а не растерявшаяся токмакская власть.

— Неужели вы не видите, в каких условиях мы существуем?! Нас что же, за скотину здесь держат?! — сердито вопрошали молодки, не стесняясь густо пересыпать свою речь крепкими словцами.

В миг к прачкам подтянулись другие женщины, которые до этого развешивали мокрое белье, и школьный двор наполнился громогласными криками и звонкими возгласами. Мужики, забыв о домино и пиве, подняли головы и с интересом наблюдали за разбушевавшимися бабами. Даже деды ошалело вскочили с лавки и вылупили свои подслеповатые глаза в сторону прачек. Скомканные газеты валялись на земле.

Бобров терпеливо слушал, прекрасно понимая, что у людей слишком накипело на душе и им просто нужно выпустить пар.

Страсти улеглись только минут через двадцать.

— Все ваши претензии я обязательно изложу в статье для «Новой газеты», — положа руку на сердце, пообещал собкор. — Собственно, я для того сюда и приехал, чтобы посмотреть, как вы устроились, имеете ли все необходимое. И сейчас собственными глазами увидел, как вам тяжело здесь живется. Но хочу сказать, что винить во всех ваших бедах одну лишь местную власть было бы не совсем справедливо. Ее возможности ограничены, нужна поддержка на государственном уровне. После выхода статьи, я думаю, на ваши проблемы обратят самое пристальное внимание, чиновники вспомнят о вас…

Слова симпатичного журналиста, которые он произнес с неподдельным сочувствием, его уверенные заверения в скорых переменах к лучшему, успокоили людей. Они перестали жаловаться, начали шутить и смеяться, расспрашивать о том, чем нынче живут Запорожье и Киев, что нового на политическом небосклоне. А мужики даже предложили Вадиму бутылку пива и хвост вяленого чебака.

Только после оживленной получасовой беседы он, наконец, достал из барсетки фотографии и стал показывать чабановцам, образовавшим вокруг него плотное кольцо.

— Взгляните, может вам приходилось где-нибудь встречаться с этими товарищами?

Снимки тут же пошли по кругу. Послышались возгласы:

— Это Микола!

— Точно Микола! С ним Тонька Павлюкова шашни крутила, пока жила в Чабановке!

— Ага, он на желтом «КрАЗе» работает в бригаде, которая русло чистит!

— А второго не знаете? — с надеждой осведомился собкор.

С минуту фотография переходила из рук в руки. Пока одна из прачек — большегрудая молодка в мокром халате — не заорала:

— Бабы, а это, кажись, тот мент, который морду набил нашему Маклаю! Помните, Маклай тогда напился, пошел на берег к чистильщикам и стал орать, что это они, мол, завезли в Чабановку заразу, которая косит людей!

— Ты глянь, правильно! — подтвердила вторая — невысокая и поджарая — женщинка, одетая в короткий вылинявший сарафан. — Только он не мент, а охранник. Просто ходил в ментовской куртке.

Сразу же нашлись и другие, кто опознал на фотографии Гнездилова.

— Он гнал тогда Маклая аж до первых хат! — вспомнил с ухмылкой плешивый мужичек в мятой майке, заляпанной пивом. — Маклай бежал, что тебе заяц!

— Ну да, это охранник! — прибавила бойкая старушка, поправляя на бедрах фартук, съехавший в сторону. — Я у него как-то немного бензинчика выпросила для паяльной лампы, когда мы с моим дедом кабанчика закололи, а смолить его было нечем. — Дай Бог памяти, как же его зовут? Сашка? Вроде так…

Чтобы не показаться невежливым, Бобров еще несколько минут поговорил с чабановцами и, сославшись на неотложные дела, спешно откланялся.

Не успел отъехать и сотни метров от школы — остановился и набрал на мобильном номер Сахновского.

— Коля, чабановцы опознали и Удовиченко, и Гнездилова! — доложил скороговоркой, едва тот ответил. — Один работал в фирме «Энергоспецмонтаж» водителем, второй — охранником.

Подполковник воспринял эту информацию без должного энтузиазма.

— Понятно! — изрек он ровным, будничным голосом. И попросил: — Перезвони мне позже, я сейчас занят.

Выругавшись, Вадим бросил телефон на сидение, завел машину и покатил к зданию сельсовета. Там располагался кабинет Вальдмана.