Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

Однако Сахновский лишь отмахнулся и, подхватив со своего стола две какие-то фотографии, швырнул на приставной — перед Вадимом. Тот взял их в руки и начал разглядывать.

— Что это за мужики?

Подполковник привстал, наклонился через стол и ткнул пальцем сначала в один снимок, потом — во второй:

— Вот Удовиченко, который сидел за баранкой попавшей в аварию «Приоры». А этот лысый — Сашка Гнездилов, пассажир…

Собкор с минуту вертел снимки в руках, потом бросил на стол и, отвернувшись, уставился в стену. Николай молча наблюдал за ним.

Наконец Бобров поднял голову и, задумчиво взглянув на брата, попросил:

— Одолжи-ка мне эти снимки!

— Да тебе-то они зачем? — удивился Сахновский.

— Я смотаюсь в Молочанск и покажу их эвакуированным чабановцам. Плюнешь мне в лицо, если они скажут, что никогда этих двух мужиков в глаза не видели! Удовиченко и Гнездилов имеют отношение к «Энергоспецмонтажу». Какое — пока не знаю. Но уверен — имеют!

Подполковник с сомнением покачал головой, вздохнул, потом — резко махнул рукой:

— Вряд ли ты что-то выяснишь! Ну, да ладно, пробуй! Только этих карточек я тебе не дам, уж извини! Получишь ксерокопии, не бойся — сделаем тебе качественные.

— И на том спасибо, — буркнул собкор.

Сахновский встал из-за стола, потянулся, затем устало провел ладонью по лицу и опять стал тыкать пальцами в лица, запечатленные на фотоснимках:

— Ну, на кого, на кого вы работали? Нутром чую — на этого гада, Пастухова! А зацепок у меня никаких! Ни малейших!

— Будут! — пообещал Бобров. — Обязательно будут. Я уверен!

В час дня «Опель» собкора уже стоял под домом культуры в Молочанске.

Поселенцев из Чабановки пришлось разыскивать, так как на месте оказались только три старушки и почти совсем слепой старичок. Они сидели у входа в здание прямо на ступеньках под портиком, который подпирали несколько массивных белых колонн, и о чем-то негромко беседовали. Остальные, кто помоложе и поздоровее, были заняты. Одни подрабатывали у местных предпринимателей и фермеров, другие воспользовались приглашением горсовета за небольшую плату поучаствовать в благоустройстве городка, третьи просто где-то гуляли или разъехались по друзьям и родственникам.

Старики на вопрос Вадима о том, где искать их односельчан, дружно заверили, что десятка полтора чабановцев уничтожают сорняки и убирают мусор совсем недалеко от дома культуры — на соседней улице. Однако собкору пришлось пройти добрых полкилометра, пока он, наконец, не увидел группу мужчин и женщин с тяпками, лопатами и метлами. Оживленно переговариваясь, они сбивали амброзию, щирицу и лебеду на обочине дороги и соскабливали комья грязи с потрескавшегося асфальта.

Бобров представился и стал расспрашивать чабановцев о том, как им живется. Пришлось терпеливо выслушать все их нарекания о бытовых трудностях, о бездействии властей, которые никак не найдут причину, вынудившую людей оставить собственные дома и существовать в таких вот, почти фронтовых, условиях, о проклятых инопланетянах и приближении конца света. И только после этого Вадим показал им фотографии Удовиченко и Гнездилова.

— Посмотрите, пожалуйста, внимательно и скажите, не приходилось ли вам видеть кого-нибудь их этих мужчин среди работников фирмы, занимающейся расчисткой русла Молочной под Чабановкой? — попросил он, не вдаваясь в излишние подробности.

Две женщины, взглянув на снимки, сразу же указали на погибшего водителя «Приоры».

— Этого, Миколу, мы знаем! — заявили они. — Он на «КрАЗе» вывозит грязюку с берега реки.

— Да, это Микола! — подтвердил и один из мужчин, повертев фотографии в руках. — К нему еще Тонька Павлюкова на свидания бегала. А сам он в селе появлялся редко, видать, не хотел, чтобы люди знали о его связи с этой профурой. Наверно, у мужика есть жена, семья, вот он и боялся…

Гнездилова чабановцы не опознали.

Но и тот факт, что они вспомнили Удовенко, давал полное право с уверенностью утверждать: перевозчики золотых самородков имели отношение к фирме «Энергоспецмонтаж ЛТД».

Тепло попрощавшись с разговорчивыми мужиками и бабами, воодушевленный Бобров побежал к оставленному у дома культуры автомобилю и рванул в Малиновку.

Во дворе школы, в которой разместили эвакуированных, бурлила жизнь. Несколько молодок стирали в больших тазах белье, другие развешивали его на веревках, натянутых между деревьями. Группка мужчин забивала «козла» под матерчатым навесом за одним из столиков, сколоченных из кое-как обструганных досок. Еще одна группка, расположившись за двумя другими столиками, лениво потягивала из бутылок пиво и, кажется, что-то обговаривала. На лавочке под старой липой два старика, напялив очки на свои мясистые носы, самозабвенно читали газеты. А по двору, визжа и обгоняя друг дружку, как угорелая, носилась ребятня, в том числе, видимо, и местная, малиновская, потому как в крошечной Чабановке просто не могло быть столько детей.