Константин Минин - Кусь-кусь. Искатели жизни

— Подожди. Ты сказал «вошёл». Ты что? Через забор перелез что ли? Он же там три метра высотой! — с удивлением и восхищением в глазах спросил папа.

— Зачем перелез? Я просто прутья раздвинул.

Отец, как и все мы, разразился громким смехом.

— Раздвинул! Стальные прутья! Просто! Раздвинул…, — хохотал отец, вытирая ладонями слезы с глаз.

— Да я немного раздвинул, протиснуться только чтобы. И вообще хватит об этом. Я к тебе приехал. По делу.

— ‎О делах в кабинете, а сейчас подожди немного, я с парнями закончу.

Богатырь кивнул, и папа, сменив тон с веселого на деловой, спросил, обращаясь к нам троим:

— Ну, герои! Рассказывайте, как вы все вместе безмозглому Зверю продуть умудрились.

— ‎Не такой уж он и безмозглый, — попытался я оправдаться.

— Безмозглый! Я сам его программировал! — строго сказал папа.

— Но я-то до финиша дошел, — проговорил Павел, с легким превосходством глядя на меня и Илью.

— Дошёл, — согласился с ним отец и тут же продолжил. — Ты дошел до финиша, скормив зверю двух своих товарищей. Я не говорю о том, что это само по себе никуда не годится! Хороша тактика. Подождать пока Зверь отвлечется, убивая твоих друзей, и тихонько пробраться к цели. Что если бы он первым напал на тебя, а не на Олега? Или если бы их было двое, или трое? Тогда что бы ты делал с твоей тактикой? И вообще дошел бы ты до финиша, если бы Алексей Борисович не проломил Зверю череп?

— Но мне же повезло, — парировал упрек Павел.

— ‎Вот именно, что повезло! ТАМ на везение полагаться нельзя! — указывая пальцем на небо, сказал отец.

— Точно, точно, — припоминая горделивый взгляд Павла, поддакнул я отцу.

И зря. Услышав мои слова, отец переключился с Павла на меня.

— А ты куда рванул!? Думал, проскочить успеешь? Думал «Я до финиша добегу, а остальные -как получится». Ты ничем не лучше.

— ‎Но вы же сами сказали, что мы должны соревноваться друг с другом, кто первый добежит, — попытался урезонить отца Илья.

— Да! Вы соревновались друг с другом и все трое проиграли потому, что позволили Зверю разобраться с каждым из вас по отдельности.

— ‎А что мы должны были сделать? Объединиться что ли? Если мы соперники то и действуем каждый сам за себя, — возразил я, стараясь поймать отца на противоречии своим же словам.

— Кем бы Вы ни были по отношению друг к другу, в первую очередь Вы — люди! Разумные существа с планеты Земля и в любой ситуации помогать друг другу — это Ваша первостепенная задача. Порой для того, чтобы достичь цели и уж тем более выжить, приходится объединяться не только с соперниками, но и с врагами. Вы все проиграли потому, что не смогли умерить свою гордыню и протянуть друг другу руку помощи. Вы пренебрегли дружбой, подчиняясь выдуманным мной правилам. Это и есть Ваша самая большая ошибка и самый большой урок, который Вы можете вынести для себя из сегодняшней тренировки.

Отец окончил свою речь и, явно не желая продолжать разговор с нами, поднялся из-за стола. Алексей Борисович встал вслед за ним.

— Можно еще один вопрос? — спросил я, не давая им уйти.

— Задавай, только последний, — снова улыбаясь, сказал отец.

— Когда я упал. После этого комбинезон не давал мне больше двигаться. Почему?

— Ах да! Забыл предупредить. Я их немного перепрограммировал. Теперь костюмы считывают уровень предотвращенного ими ущерба и блокируют движения после того как общий объем повреждений станет несовместимым с жизнью.

— То есть, ты хочешь сказать, что если бы на мне не было комбинезона, то последнее падение было бы для меня смертельным?

— Если бы на тебе не было комбинезона, то в последнем падении ты бы сломал себе шею и умер на месте. И Илья тоже был бы мертв от несовместимой с жизнью рваной раны в области печени, — хмуро ответил отец и ушел, оставив нас наедине с новыми неприятными размышлениями.

Хоть отец и не взял меня с собой в кабинет для разговора о деле, подробности этого дела недолго оставались для меня тайной. И это вовсе не потому, что я подслушивал или подсматривал. Вовсе нет. Просто папа и Алексей Борисович сами вечером все рассказали. У нас дома, за ужином.

Профессия косморазведчика в чем-то сродни профессии археолога, которому приходится перекопать и просеять сотни тонн почвы прежде, чем он найдет хоть чем-то примечательный предмет.

А по настоящему ценные находки настолько редки, что абсолютное большинство ученых, работающих в этой области, обречены на то, что за всю свою жизнь они так и не найдут ничего стоящего.