Кое кто из стариков возражал. Положение биржи не таково, чтобы пускаться в рискованные операции.
— Я бы сказал, — говорил один из них, — что наши собственные акции ведут себя несколько странно. Это об'ясняется пробными шарами. Кто то пробует зубы на нас.
Брафлор считал это несущественным!
— Нефть знает, что мы ее продали. И пугает нас. А нам нечего их бояться. Они скоро треснут по всем швам.
Было намечено соглашение. В конце концов, как тень по воздуху, пролетело имя Осии Лавуэрса.
Брафлор соглашался подумать и об этом.
По окончании собрания член правления Брафлора был отозван одним из людей осторожных.
— Слушайте, — сказал осторожный, — скажите мне по правде, не секретничайте: какова позиция Осии в этом деле?
Брафлор поклялся синим небом Бразилии, что он не имеет об этом никакого представления.
— Вы это серьезно? — на лице говорившего медленно, но верно проступал ужас, — но тогда это легкомысленно до последней степени!
— Осии в деле нет, — сказал член Брафлора, — можете быть спокойны. Он в Месопотамии и занят нефтью.
— Это ровно ничего не значит. У него есть уши везде.
— Ах, — ответил член Брафлора, — вы не знаете положения. Осия сцепился сейчас с Ланголонгом о нефти. Если бы он знал в чем дело, стал бы он тратить время на пропащее дело.
— Нет, — сказал осторожный, — не поверю ни за что: или все это дело выеденного яйца не стоит, или Осия в самом нутре. Ну, одним словом, не будем терять времени, узнайте все, что можно об Осии и телеграфируйте, ради бога, мне. Я не желаю идти на улицу. И вам не советую.
Рыжий основатель «Трипль-Ойля» плелся вместе со своим заячьегубым другом невдалеке от линии Тихоокеанской жел. дороги.
— Слушай, Лиса, — сказал заячьегубый рыжему, — наших ловят по всей Америке. Что это делается? Клянусь тебе моим задним проходом, буйволы рехнулись. Ведь мы же свернули пятнадцать отделений, — а травля разрастается и разрастается.
Лиса почесал затылок и сказал:
— Не знаю и не знаю. Мы здесь сократили все мокрые дела. Мы выбросили на улицу до шестисот человек. Производство сокращено до крайности.
— Я тебе скажу лучше, Лиса, — наших начинают хватать даже в Европе.
— Это гнусно, — ответил Лиса, — просто подло. Они натравливают на нас газетчиков, — а это, брат, такая сволочь…
— В Манитобе сожгли одного нашего молодца. И за что, скажите пожалуйста? — за разобранную стену и дело в полтысячи долларов. Это же просто глупо!
— Тсс, — сказал Лиса и остановился, — слушай-ка…
Они переглянулись и пошли поближе к полотну.
Вопил какой то человек с разбитым в кровь лицом, весь вымазанный грязью, около него лежало нечто — похожее на труп.
— Не вой, — сказал ему Лиса, — вот мы пришли. Не лай же на весь штат. Ты не больно то нам нужен. Не езди, как сволочь, без билета и тебя не будут скидывать на путь. Вот и все. Однако тебе здорово заехали. А этот больше уж не будет беспокоить бригаду.
Вопивший поднялся с их помощью на ноги и рассказал. Вовсе он не ехал без билета. Ехал он в первом классе, как барин…
— Не притворяйся, что ты барии, — посоветовал Лиса, — когда ты просто деревенщина.
Он вез поручение. Его ограбили до нитки. Сняли даже ботинки. Есть такие дураки-воры в Америке, что стали бы охотиться на двухдолларовые ботинки в экспрессе?
— Нету, — ответил ему заячьегубый.
— Ну вот и я то же самое говорю. И все таки — меня ограбили, как грабят какие-нибудь нищие курды. И выкинули на всем ходу из поезда. Моего товарища и меня. Счастье мое, что я свалился прямо на него, а то бы я лежал с ним и не выл. Вам хорошо говорить человеку — не вой — когда у него нет ни одной кости целой. Какие же воры, — это не воры, а много хуже. Сколько километров до станции?
— Да какого чорта я буду делать на станции! — Мне нужно отправить телеграмму, — а я же вам говорю, что на мне кроме вот этих кальсон и рубашки больше ничего нет… ой! — и он опять завыл.
— Ну, не вой, — сказал Лиса, — ты здорово влопался, говорить нечего. Пойдем, чорт с тобой — до фермы, а там посмотрим. Телеграф в пятнадцати километрах.
Пошли.
— Что это за поручение? — спросил заячьегубый.
— Да почем знаю, — ответил потерпевший, который еле тащился и поминутно останавливался, — эта сволочь только и умеет засовывать людей в дела, от которых за версту пахнет пулей в лоб… Мы следили за одной дамой.
— Э, — сказал Лиса, присвистнув, — ты значит просто сыщик!
— Частной конторы.
Читать дальше