Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres]

По крайней мере, они должны быть такими, если я не ошиблась в расчетах. Я их еще не тестировала.

Леобен впивается в меня взглядом:

– Ты серьезно?

– Это абсолютно безопасно.

Он фыркает и качает головой:

– По мне, так это звучит как предсмертные слова.

Он берет пистолет и вертит его в руках, взгляд Леобена становится отсутствующим. Его панель показывает данные с чипа прицеливания. Начальная скорость, отдача, имитация удара – все это отображается в виртуальном интерфейсе перед его глазами. Я бы тоже могла это видеть, работай моя панель. Но пока, когда я пытаюсь сосредоточиться на пистолете, вижу только искры от статики. Мои модули работают так – глючно и странно – всю неделю. И мне необходимо, чтобы они снова стали работать нормально. Мы ждали, пока заживут раны Коула, но ему уже стало лучше, и теперь мы торчим здесь из-за меня. Нет смысла бросаться вслед за Лакланом, пока моя панель не работает, и я не смогу кодировать.

Леобен проверяет патронник.

– Так какой у тебя план?

– Стреляй в бедро, – упираясь ногой в заднюю дверь джипа, отвечаю я. – С близкого расстояния, так точнее. – Я закатываю черные легинсы и указываю на алую метку, которую нарисовала на своей коже. – Я уже отметила нужное место, здесь ни артерий, ни костей. Только мышцы. А значит, потребуется всего дней пять, чтобы восстановиться. Этого должно хватить, чтобы панель установила все алгоритмы в ускоренном режиме.

Леобен стучит стволом пистолета по ладони.

– Это звучит безумно даже для тебя.

– У тебя есть идея получше?

Раздумывая, он склоняет голову в сторону.

– Вообще-то, да. Я могу выстрелить тебе в руку.

– Что? – Я отступаю на шаг назад и инстинктивно прижимаю руки к груди.

– Это безопаснее, – говорит он. – Если пуля вдруг разорвется в ноге, она может задеть артерию, а с рукой такого риска нет. К тому же там кости заживают быстрее, а исцеляющий модуль остановит кровотечение в считаные секунды. Давай, вытяни руку.

Я нерешительно смотрю на свои сжатые кулаки. План казался менее безрассудным, когда я раздумывала выстрелить в ногу. Рана в руке тоже должна ускорить установку алгоритмов панели, но кажется более пугающей и, безусловно, более болезненной. Вот только Леобен может передумать в любую минуту, а мне не хотелось бы делать это самой.

– Хорошо, – протягивая вперед левую руку, говорю я и выпрямляю пальцы, которые освещаются светодиодами панели. – Давай на счет пять…

Леобен нажимает на курок.

Выстрел из-за глушителя больше напоминает треск стекла, но все же пугает голубей в небе над нами. Они вырисовывают в небе спирали света, а их крики пронзают воздух, словно звуки града. Согнувшись пополам, я прижимаю руку к груди. Боль еще не вступила в свои права, но я чувствую ее приближение. Экстренные сообщения алыми буквами и с безумной скоростью возникают перед глазами. Показания артериального давления, оценка травм, уровень калорий. Мои модули приступают к работе, посылая адреналин в мышцы, отчего перед глазами все то расплывается, то становится четким. Я втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, а затем смотрю на свою руку, чтобы оценить повреждения.

Но там нет никакой раны.

Леобен запрокидывает голову и хохочет:

– Видела бы ты сейчас свое лицо!

Я поднимаю глаза, чувствуя, как все тело сотрясает дрожь.

– Какого черта, Ли?

– Да я бы ни за что не стал в тебя стрелять, кальмар.

Я бросаюсь вперед, чтобы врезать ему по руке, но тут вдалеке эхом разносится взрыв, и от этого у меня перехватывает дыхание.

Леобен выглядит так, словно ничего не заметил. А я застываю и старательно прислушиваюсь к звуку, который отражается от холмов. Кто-то другой принял бы его за выстрел, но я столько раз слышала его, что он отпечатался в моей памяти.

В этот раз он прозвучал тихо, и его приглушили крики голубей, но звук очень уж напоминал взрыв облака гидры.

– Что случилось? – спрашивает Леобен.

– Я кое-что услышала. А ты?

– Эти птицы просто сводят с ума мои звуковые модули. Что ты слышала?

– Взрыв.

Улыбка Леобена исчезает, а глаза стекленеют, сканируя деревья. И тут вдалеке раздается еще один взрыв.

– Этот я слышал, – выдыхает он.

Я поворачиваюсь и бросаюсь к деревьям. Сообщения вспыхивают перед моими глазами, пока я мчусь через лес и вверх по грязному склону. Панель автоматически запускает аварийные модули, освещая тропу. Леобен следует за мной по пятам, а когда я достигаю развилки, мы бок о бок направляемся на смотровую площадку на гребне холма. Я бежала по этой тропинке много раз, высматривая на небе квадрокоптеры «Картакса», чтобы они не нашли нас, но никогда не искала дурманщика.