Александр Сороковик - Синяя лихорадка

Туча очень быстро заполнила собой всё небо и разразилась сильным холодным ливнем, через несколько секунд превратившимся в град. Градины, огромные, как грецкий орех и стремительные, как картечь, не щадили никого. Почти все, кто был в поле, больше тридцати человек, погибли. Градины разрывали брезент, и, хотя теряли часть своей силы, покалечили многих укрывшихся там людей. Стихия уничтожила драгоценное коровье стадо, с таким трудом вывезенное с Земли. Уничтожены были и все посевы, и большинство деревьев.

На другой день пришлось заниматься похоронами. Экскаватор рыл могилы подальше от реки, наблюдатели зорко следили за горизонтом, но в этот раз всё обошлось. На другой день вырыли огромную яму (в суете не обратили внимания, что вырыли её слишком близко к воде), сгребли туда останки несчастных коров. Засыпали землёй, трактор начал разворачиваться и вдруг земля под ним осела в громадную воронку, со дна которой хлынула вода.

Всё произошло в считанные секунды, оба тракториста даже не успели открыть двери, как оказались погребёнными под слоем воды и глины. Тут же с реки донесся грохот поднимавшейся, словно цунами, громадной волны. Она залила берег, заполненный людьми, но смогла только сильно окатить всех водой на излёте. И хотя вреда особого не нанесла, моральный удар оказался непоправимым.

Люди, прилетевшие осваивать мирную, безопасную Планету, оказались на передовой. Они готовились в худшем случае бороться с дождями, грозами, засухой – привычными трудностями, с которыми можно столкнуться везде. А здесь их встретила враждебная стихия, а может быть, и враждебный разум. Кто хочет их выжить с этой Планеты, а скорее всего, уничтожить? Вода, злая сама по себе, или направляемая чьей-то злой волей?

С болью в сердце Виктор объявил осадное положение. Приказал людям готовиться к анабиозу – ресурсы модуля не были рассчитаны на несколько тысяч бодрствующих человек, а о том, чтобы жить на поверхности Планеты, нечего было и думать. Солнечные батареи модуля могли поддерживать состояние анабиоза ещё несколько сотен лет, а его прочность была надёжно испытана Космосом.

Оставалась бодрствовать инициативная группа: сам Виктор, его ближайший друг и заместитель Арсений Зозуля, осуществлявший наблюдение за мерами безопасности, Доктор, два профессора – химии и биологии, три инженера и шестеро молодых людей, отобранных лично Арсением: дисциплинированных, толковых, невозмутимых.

Среди несостоявшихся колонистов царило подавленное настроение – расходились по своим ячейкам молча, со слезами на глазах. Кто знает, когда они теперь выйдут из анабиоза, а если и выйдут, то что их ждёт? Закрылись двери, включилась замораживающая аппаратура. Время для них опять остановилось…

Вечером в каюту к Виктору постучались. Зашёл Арсений. Присел к столу, долго кряхтел, возился, устраивался поудобнее.

– Давай, брат Арсений, не тяни кота за хвост, – печально улыбнулся Виктор, – ему же больно…

– Кому больно? – Арсений перестал возиться, уставился на друга немигающим взглядом, – Коту? Какому коту?

– Перестань паясничать, Арсюша, – ещё печальнее сказал Виктор, – я ведь тебя пятьдесят лет знаю, с детства. Ты же принёс мне какую-то очень нехорошую гадость, и чем больше ты возишься, тем хуже, я чувствую, эта гадость…

– Да, уж Витенька, гадость, это точно… В общем, даже не знаю, как это получше сказать…

– А ты говори, как есть! – разозлился Виктор, – Мне эта жвачка уже надоела! Мнёшься тут, как красна девица!

– Не сердись, Витя, тут сложно так сразу. В общем, ещё когда погибла та парочка, я заподозрил неладное (Виктор хотел сказать, что он почувствовал опасность ещё раньше, но промолчал). Стал приглядываться, расспрашивать, наблюдать. Через несколько дней я случайно стал свидетелем одного разговора. Какая-то девушка рассказывала подруге, что утром она шла мимо ручейка, а вода ни с того ни с сего всколыхнулась и облила ей ноги.

– Тот же сценарий, что и с той парочкой, только масштаб поменьше, – подался к нему Виктор.

– Ага. И дальше – по убывающей. Подружка поведала, как один парень хотел напиться из кружки (воды, кстати, из того же ручья). А она эта вдруг возьми и выплеснись ему в лицо. Они посмеялись и начали болтать о пустяках, а вот я насторожился.

– Почему же ты сразу мне не рассказал? Не доложил, в конце концов!

– О чём, Витя, докладывать? О девчонке с мокрыми ногами или о мужике с окаченным лицом?

– Да, действительно мелковато для единичного случая. Но я так понял, что такие мелочи происходили со многими, верно? – Арсений кивнул, – Между прочим, в первый же день высадки, когда молодёжь галдела на берегу реки, я поднимался к Кораблю и услышал плеск большой волны. Тогда не было ни ветра, ни сильного течения; я ещё подумал, что это рыба…