Александр Сороковик - Синяя лихорадка

– Белка, ну ты чё, опять трубу кинула куда-то, найти не можешь?

– Сам ты Белка! – огрызнулась она. – Ещё раз так назовёшь, пошлю на фиг. Послушаю папеньку и выйду замуж за П а рика. Он богатенький, не то, что ты!

– Ага, давай! П а рик пацан конкретный, твои выбрыки терпеть не будет, не то, что я! Это точно!

– Ладно Юр, кончай гнать! – примирительно произнесла девушка, – Только больше не называй меня Белкой, сколько же можно тупить? Сказала ведь – Бэла! С одним «л», как у Лермонтова! Ты где?

– В Караганде! На аллейке тут рядом, на лавке. Давай уже, спускайся, а то припрутся твои родаки, и не пустят!

– Иду уже, иду!

Юра ждал на лавочке в скверике неподалёку, потягивая светлое пиво из бутылки. Бэла плюхнулась рядом, недовольно проворчала:

– А мне не мог взять, кавалер?

– Ох, блин, как же это я? Счас закажу такую же! – Он приподнялся, запустил руку за спину, вытащил ещё одну бутылку. – О, молодцы. Уже доставили! Прошу, мадмуазель!

– Трепло ты, Юрчик! – девушка потянулась к нему, поцеловала. – Спасибки!

– Ладно уж, пей на здоровье. Как с папенькой, говорила?

– Толку с ним говорить… Он ведь как? Всё конкретно спросит, по пунктам: где жить собираетесь, на что жить, а твой университет, а если ребёнок? Это всё, скажет, несерьёзно, а я вас обеспечивать не собираюсь…

– Да, сурово… А ты чего ответишь?

– Чего-чего! Что я ему расскажу? Про работу твою дивную и зарплату дерьмовую? Про хату, которую нам снять не на что? Про диванчик на кухне, который нам у твоих предков светит в лучшем случае? А, ну его, надоело! И вообще, он вчера весёлый пришёл с корпоратива, а в таком состоянии не говорит о делах, сразу обрывает. Зато я у него пару копеек выцыганила «на мороженое», давай зависнем где-нибудь, развеемся?

– Зависнем, конечно, куда ж мы денемся! – парень обречённо махнул рукой. – Лучше б папенька твой за меня словечко замолвил, пристроил куда, ты же знаешь, я работать могу, да только с улицы на хорошие места не берут!

– Слушай, ну кончай кишки мотать, и так тошно! Смотри, вон пацаны с програмками, куда-то приглашают, узнай, чё там у них?

Юра поднял руку, сделал ладонью приглашающий жест. Шустрый паренёк в жёлтой футболке оказался самым расторопным и подскочил к парочке, опередив двоих конкурентов. Он быстро вручил ребятам программки и привычно затараторил:

– Наше новое арт-кафе «За углом» даёт умопомрачительный креативный ремейк старинной драмы мистера Шекспира, про безумную любовь и пролитую кровь, про острую шпагу и заколотого беднягу, про фейковый яд и похоронный обряд…

– Ладно, хватит по ушам ездить! – Юра грубовато остановил распространителя. – Давай два билета, только самые лучшие, понял?

– Нет, ну до чего дошли! – Бэла покачала головой. – «Ромео и Джульетта» в арт-кафе, среди публики, между столиками! Как они там играть-то будут, а?

Они поднялись и медленно пошли в сторону арт-кафе, которое и вправду было за углом, совсем рядом.

– А так и будут, – Юра отчего-то развеселился, – Джулька свой яд не успеет выпить, как его какой-нибудь халявщик из-за столика стянет и вылакает! А у Ромки свистнут кинжал и он начнёт шарить по столикам, чтоб заколоться столовым ножом. Вот смеху будет!

– Дурак ты, Юрка, и уши у тебя… Это же классика, драма, трагедия! Почти что про нас. Там ведь тоже родаки их довели.

– Да не, у тех круче, вроде как воевали они. А тут твои олигархи с моими пролетариями даже говорить не будут. Ну, и ваще…

– Слышь, Юр, – перебила его девушка, – а ты, если б меня увидел вот так, ну, типа, отравленную, закололся бы?

– Ага, щас, закололся! Я б тебя в реанимацию отвёз!

– Скучный ты, Юра! Нет в тебе романтики. Ладно, вроде пришли, давай заходим, начнётся скоро, посмотрим что ли, чё эти креативщики там начудили!

Странный какой-то зал, подумала Бэла, когда они вошли. Но ещё более удивило её то, что представление уже было в разгаре. Ромео бродил с одной стороны зала, Джульетта – с другой, они ещё не видели друг друга, а только слышали.

Бэла резко повернулась, чтоб возмутиться обманом: почему сместили время начала спектакля? Почему в зале нет столиков, слишком темно, и по закопчённому потолку пляшут трепещущие тени, словно на стенах горят свечи, а не бра. К ним спешил лысоватый толстяк, кого-то напоминающий, раздражающе знакомый.

Он улыбался ей, протягивал руку, что-то говорил. Воздух вокруг словно заколыхался, стал гуще, помутнел. Она с удивлением почувствовала на себе вместо привычной одежды какие-то длинные складчатые и тяжёлые одеяния с кружевами, оборками и лентами.