Константин Образцов - Единая теория всего. Том 2. Парадокс Ферми

– Красивая, – заметил я.

– Да, шеды любят наряжаться, – небрежно махнула рукой Яна. – Сейчас они будут менять оболочки, эти-то две уже скомпрометированы – благодаря тебе, между прочим! Уверена, она снова нацепит что-нибудь броское и наверняка опять станет гулять в женском образе. Такой уж характер.

– А почему ты выбрала этот облик?

Она неожиданно насупилась и резко ответила:

– Взяла, что было из готового. Торопилась.

– Вот как? То есть, окажись под рукой тело мужика лет пятидесяти с бородой и седой шерстью на пивном животе, надела бы его?

– Пришлось бы.

– И как удачно совпало, что в наличии оказался ровно тот облик, в котором ты впервые явилась перед Саввой, да?

Яна мрачно зыркнула исподлобья:

– Я знала, какое тело придется взять, ясно? Слышал что-нибудь про ретропричинность? У меня другое восприятие времени и последовательности событий, не забывай.

– А почему не стала менять тело, хотя твоими портретами весь город увешан? Тоже из-за другого восприятия времени?

– Савва привык к этой внешности. Не хотела добавлять сложностей.

Я не стал развивать эту тему, но сделал мысленно заметку на будущее. Миллиардов лет технологической эволюции в моем активе не было, но годы работы в угрозыске научили чуять вранье за несколько световых лет.

– Ладно, пусть. Так как вышло, что ты подсказала ему решение задачи УБВ?

Она снова порозовела:

– Это моя ошибка. Он не должен был ее решить вовсе, потому и в сфере вероятностей никаких аномальных отклонений, связанных с его работой, не было. Я понятия не имела, над чем именно он там трудится, когда начала с ним общаться в «эфире». Мне просто было интересно, понимаешь?

– Нет.

– Ну и дурак.

Яна состроила капризную гримаску:

– Думаешь, нам не бывает скучно?

– Понятия не имею.

– Бывает, и еще как. Да, мы не люди, но скука – то, что объединяет все виды высокоорганизованного сознания. Может напрочь отсутствовать способность к любви, чувство юмора, склонность к искусствам, даже любознательность, но стоит только разуму достичь определенных пределов в развитии, как он тут же принимается скучать. Вот и мы отнюдь не исключение. Нужно же чем-то наполнять свой досуг. Мне было забавно поговорить с ним в эфире, потом я бегло посмотрела его профиль в сфере: ну да, математик, гений, судьба интересная, и что с того? Стали общаться. Я и представить себе не могла, что ему одной подсказки – да что там, намека! – будет достаточно для решения. А когда потом при анализе стали обозначаться катастрофические сценарии, причем со все возрастающей определенностью, было поздно. Хуже всего, что и шеды это тоже заметили, а у нас с ними несколько отличаются взгляды на то, какой должна быть судьба человечества. Штеллай и Боб подключились к ситуации и принялись блокировать попытки изменений. Я еле успела переодеться в тело, чтобы они нас не отследили, и увести Савву в убежище. Применение лхаш в НИИ и проход через Лимб на кладбище они зафиксировали, но потом потеряли след, зато ваша госбезопасность активизировалась. В итоге я оказалась в дурацком положении: использовать специальные средства не могу, чтобы не обнаружить себя перед шедами, а в физическом теле невозможно бежать и скрываться, потому что КГБ перекрыл все ходы и нас не ищет только слепой и увечный – да и то не факт, учитывая, что Штеллай тоже задействовала свои технические средства поиска, а они у нее не в пример человеческим. Не знаю, сколько сейчас у нее в распоряжении следящих программ, но подключить и отслеживать зрительную информацию от десяти-двенадцати тысяч человек она точно может. Я серьезно рисковала, постоянно выбираясь в город то за едой, то за вещами, а главное – за помощью, но тут шеды меня обошли: двух яшен руах они устранили превентивно, наверное, вычислили через сферу вероятности или агентурно – я не успела их активировать. Мне удалось вступить в контакт с Рубинчиком, он начал что-то предпринимать по своим каналам, но потом Штеллай с Бобом дотянулись и до него.

– Интересно, как они узнали про Борю?

– Да очень просто, – раздраженно отозвалась Яна. – Люди помогли, как обычно. Шеды слушали телефоны милиции и госбезопасности, а какая-то старая карга заметила меня на лестнице у квартиры Рубинчика и сообщила, как принято у вас выражаться, куда следует. Ведьма.

И Яна добавила еще пару совсем непонятных слов, в эмоциональном значении которых тем не менее сомневаться не приходилось. Я представил себе Ядвигу Ильиничну, мирно выгуливающую Пополя в саду Дзержинского или сидящую с книжкой ночью в кабинете покойного мужа, и поспешил вернуться к обсуждению мертвых, дабы не подвергать риску живых – что бы там элохим Яна ни говорила о методах и законах.