Константин Образцов - Единая теория всего. Том 2. Парадокс Ферми

– Допустим. Но можно же было просто немного повредить его в рассудке? С памятью что-то сделать, например?

Яна снова отрицательно качнула головой:

– Слишком сильное вмешательство в судьбу, оно не поощряется. И это не наш метод. Шеды могут так поступить иногда, но не элохимы.

– Шеды?

– Те, с кем ты столкнулся сегодня ночью. Штеллай и Боб. Кстати, могу сказать, что они чрезвычайно раздражены сейчас, и это раздражение вызвал у них ты. Я бы на твоем месте побеспокоилась.

– О моих проблемах мы поговорим позже. Верно ли я понимаю, что убийство категорически неприемлемо и для этих шедов?

– Да. В том числе и для них. Они могут спровоцировать подобное действие в исполнении людей по отношению к другим людям, но сами убивать не имеют права.

– Тогда что случилось с Рубинчиком, Трусаном и Капитоновым?

– Они не были людьми.

– А кем же тогда?

– Яшен руах. Спящие духи. Скрытые элохимы.

Голова снова начала идти кругом, почти как тогда, когда Леночка Смерть сообщила, что не нашла в пустом доме на Нарвском следов ночной перестрелки. В подробности сейчас углубляться явно не следовало; я хотел только если не понять происходящее, то хотя бы нащупать подобие логики там, где она казалась мне явно нарушенной, пусть и с учетом фантастической системы координат.

– Ладно, это тоже пока пропустим. Вернемся к тебе и Савве. Мне по-прежнему многое непонятно. Убивать его нельзя, с ума сводить тоже. Как насчет гипноза? Или какого-то другого воздействия? Можно же было повлиять на него другим способом, без драматических появлений из телевизора и апокалиптических предсказаний?

Она вздохнула:

– Послушай, все не так просто. Воздействовать на свободную волю человека не получится чисто технически, этого никто не может, ни мы, ни шеды. Там установлена защита, которую нам не взломать. То есть я могу, например, сейчас выйти отсюда, – она похлопала себя ладошкой по сарафану в том месте, где у девушек постарше или пополнее обычно располагается грудь, – синхронизироваться с электрическими токами твоего мозга, перехватить управление и заставить тебя сделать практически что угодно, хоть бы и выйти в окно; но, во-первых, такое воздействие без ущерба для моего собственного сознания возможно на относительно короткое время, и, во-вторых, что бы я ни заставила тебя сделать, это все равно не будет твоим решением, а насилием, как если бы я тебя за шиворот потащила через подоконник. А в-третьих – это не наш метод и, опять-таки, наказуемо, если поймают. Вот так.

Я почувствовал себя так, как если бы взялся играть в незнакомую игру, где с каждым ходом появляются новые правила, а соперник при этом еще и отчаянно мухлюет, но сдаваться не собирался:

– Все равно что-то не вяжется. Вы с Саввой спокойно прошли мимо сотрудников госбезопасности в институте, а потом перемещались по всему городу то, через подвалы, то через склепы. На мой взгляд, одного этого достаточно, чтобы не испытывать проблем с переходом границы: хоть невидимками, хоть через канализационный люк, да хоть на летающей тарелке его эвакуируйте, не вижу трудностей.

Яна посмотрела на меня с печальным сочувствием:

– Ты, наверное, считаешь, что я всемогущая?

– Точно нет, иначе ты не явилась бы сюда. Тебе же моя помощь требуется, верно я понимаю?

– Верно.

– А мне нужно хотя бы в общих чертах видеть картину происходящего. Я не Савва, которому ты, насколько я понимаю, многого не рассказала. Он, наверное, думает, что сегодня ночью к вам в квартиру ломились сотрудники госбезопасности?

Яна вдруг зарделась, чем немало меня удивила, и ответила:

– Да. Пока так для него лучше.

– А для меня нет.

Мы снова уставились друг на друга. Она молчала, я тоже. Во дворе женский голос протяжно прокричал из окна: «Коля, домой!» Я нарушил молчание первым:

– Жизнь и практика меня научили, что самая простая версия всегда верная. Но простых объяснений происходящему у меня не находится, а я достаточно увидел и услышал в последние дни, чтобы поверить тому, что вы оба мне тут рассказали. Но некоторые детали не сходятся на уровне простой логики, и мне это не нравится. Зачем понадобилось обращаться за помощью к Рубинчику, Трусану и Капитонову, кем бы они ни были? Что мешает тебе сейчас применять свои возможности в полной мере? За каким чертом потребовалось принимать физическую форму? Что нужно от меня? И еще: если то, что придумал Савва, настолько опасно для человечества, а ты можешь, насколько я понял, анализировать самые многообразные причинно-следственные связи и делать выводы о возможности наступления конкретных событий, как получилось, что ты сама подсказала нашему общему другу то решение, из-за которого теперь все мы тут собрались?