Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

— Бывало и похуже… Видишь универмаг?

…Вот тебе государство истинно трудовой демократии. Для взрослых. Пройти по улице спокойно нельзя…»

(И в кассе автомат — «съев» деньги, билетов не дал…

И — тот «неприбранный» вагон! И — разговор там?)

«…начитались моральных очерков и равняют всех по болельщикам и наркоманам… гордятся, что воспитаны розгой. А в глубине души…

— Завидуют… Прожили серую жизнь, вспомнить нечего…

— А может, зря мы так… Представь себя…

— У меня есть цель, а у них? О коммунистических преобразованиях не думали, своя зарплата превыше всего…

— А у тебя эта идея крепка… Другие только смеются.

— Поняли только, что при коммунизме можно «купить всё без денег»… А об инопланетянах…»

(Поезд тронулся, за окном — те безлиственные деревья?)

«…— Значит, не веришь, что контакт был?

— Земляне так же надеялись на марсиан…

…— Химических боеприпасов — горы, а всё болтают: будет удар — ответим! Да кто в живых останется? И до атомной бомбы недалеко, только кто раньше создаст…

— И дай атомную таким… Он не понимает, что там граждане просто мало знают о нас. Для них есть только святое и кощунственное, союзники и враги. Вот сравнить себя с инопланетянами…

— Была и на Земле шумиха вокруг летающих тарелок… Останавливали взглядами заводы — и исчезали. Логики не больше, чем у этих… Как сказано в постановлении… всеми силами показать нам, что находятся у нас тайно…»

(Но и тут: кассета, найденная в школе; в кадре — офицер, допрос!..)

«…— Хафтонг… 14590 года, уроженец города Дисоемы…

— Ливтонец, 14578 года рождения, лаборант морга городской больницы № 2…

…только у ливтонцев сохранились такие древние имена и фамилии с окончанием на «ов», когда-то широко распространённые на оставленной в далях космоса прародине Земле…»

(И в их устах — всё, что говорил на виртуальном допросе Тинилирау?

И — побег, тем способом?

И разговор с матерью и бабушкой…)

«…— А капиталистическая полиция или нет… Ты думал… раз революция была — вся психология людей изменилась?

…— Была полная неграмотность? Так вам преподают историю?… Ну, перерезать придворных могут и неграмотные — а управлять государством как?…

— …Отдельные грамотные люди были, но народ был неграмотным.

— А народ… это только те, кто вывалян в пыли, копоти, помоях? Врачи, учителя, государственные деятели — не народ? Но… у каждого есть родной язык, и он — какого-то народа, не так ли?

— Но важно, выражает он интересы своего народа или имущих классов…

— А вот давай сравним — что вы сейчас проходите по литературе и истории? Буржуи патологически ненавидят несчастных пролетариев, те их стреляют, вешают, раскулачивают, ссылают — и дальше всё как по маслу?

…— У вас в книгах всё хорошо кончается: подходит более-менее грамотный командир — и вопрос улажен…

…— А как запрещали — ни больше ни меньше — теорию относительности? Скорость света, независимая от скорости наблюдателя — есть идеологическая диверсия врага, который хочет таким образом подорвать ясную простому народу пролетарскую картину мира…

…— Замахивались даже на Хальбира: почему нашёл этот бред, почему не сжёг… И рясу носил, между прочим… А как было получить образование: все колледжи — при монастырях? А вместо теории относительности придумали — группами людей смотреть, не отводя взгляд, и думать, что должны материализовать. Ставили по углам полицию, кто отводил взгляд — пулю в лоб! Вот тебе и демократия трудового народа!

— А остальные смотрели, как убивают?

— И даже одобряли: делаем великое дело, а они проявили слабость… Кто не хотел вырезать из энциклопедии статьи… попадали в тюрьмы. А в 590-м вылезло — «создатели теории» сами ничего не смыслили в физике. А то устраивали дискуссии: начнут по биологии или химии, выходят на политику, и кто не согласен — враг трудового народа…

— Но… как можно обмануть целый народ? Этого не может быть, чтобы никто ничего не понимал!

— Народ можно обмануть, пойми это! Его мнением можно манипулировать, и это страшно. Нас учили, что неграмотная масса единственно за счёт классового инстинкта найдёт дорогу к справедливости — а что за инстинкт? Ненависть к тем, кто более обеспечен? И — кто непонятен? За что эта озверелая «масса» громила их дома и лаборатории? За что их ссылали в горы и сажали в тюрьмы? Что знали и понимали больше, и возражали боевым командирам, когда те делали не то? Пойми, нет у них того безграничного стремления к свободе и правде, что им приписывали. Одни хотели, верно, а другие только остервенели от нищеты. И у многих укоренилось, что социализм — это когда все работают на износ, выполняют приказы, не думая, и готовы отдать жизнь…