Наталья Болдырева: Учитель [СИ]

Перегруппировку войск перед наступлением прикрывают с воздуха. Задевая крылом низко нависшие тучи, пролетают штурмовики, поливают землю пулеметным огнем, подавляя огневые точки противника. Бегут от окопа к окопу, пригибаясь инстинктивно, бойцы. Пользуясь краткой передышкой, Ступка спешит варить походную баланду. Мешает густое, булькающее варево. Ложка скрежещет по днищу мятого котелка.

— Пушечное мясо. — Привстав, Белаз следит рассыпающиеся по полю фигурки. — Сюда. К нам. Ну! — Солдаты бегут мимо. — Уроды. — Последний из бегущих бойцов спрыгивает в окоп. Будто ныряет под землю. Солдатиком. — Как они думают, мы будем тут наступать? Какими силами?

— Чё ты дёргаешься? — Лось сосредоточенно чистит автомат. Капает на ветошку жидкой ружейной смазки и спешит закрутить колпачок на маленьком стеклянном пузырьке из-под каких-то лекарств. — Ну и хорошо, что нет никого. Или ты ждешь, что к нам пришлют отряд егерей вместо салажат с фермы? Сам знаешь, — он замолкает, не закончив. Падает, мелькнув над краем окопа, каска, и вслед за нею переваливается, стягивая за собой комья земли, солдат. — Во те на! — говорит Лось, забыв об автомате в своих руках. Рядовой встает на четвереньки, поднимается на ноги. Пузо его, грудь и колени черны от грязи.

— Рядовой Синица прибыл в распоряжение капрала Дергуна! — гаркает солдат, поднося ладонь к виску. Гаркает зычно, но стоит, согнувшись в три погибели.

— К пустой голове руки не прикладывают! — рявкает Белаз, и рядовой спешно нагибается за каской. Та уже полна зловонной бурой жижей. Кроме как в окопе справлять нужду солдатам негде. Он опрокидывает каску, выливая содержимое, нахлобучивает на большую бритую голову с оттопыренными ушами и снова сгибается по стойке смирно. Течет по цыплячьей шее, забегая за воротник, грязная водица. Рядовой зябко поводит плечами. — Как стоишь? — Шипит Белаз, раздувая ноздри. — Смир-р-р-рна! — Солдат распрямляется как заржавленная пружина. Медленно и с натугой. Голова его так и остается втянутой в плечи. В глазах плещется ужас. — Вольно. — Говорит Белаз через минуту, и солдат съеживается, теряя сантиметров тридцать роста. — На! — В руки ему тыкается малая пехотная лопата. — Стену окопа поправь, скотина.

— Капрал… Так артподготовка через семнадцать минут, капрал, — мямлит рядовой, смаргивая набегающие на глаза струйки грязной воды.

— Нету капрала. — Разворачивает и толкает его в спину Белаз. — Погиб смертью храбрых.

Рядовой смотрит на лопату, затем обводит взглядом окоп. Он не умеет рыть окопы.

— Давай покажу, — улыбаясь, с места поднимается Учитель.

— Я теперь понимаю, почему все его ученики погибли, — говорит Лось, глядя в спину споро работающего Белаза. Сощурившись зло, водит желваками. Рот полон слюны. Хочется сплюнуть, но слюна полна солоновато-острого вкуса. Где-то под ложечкой возникает мучительное, тянущее, с детства знакомое ощущение. Лось проверяет карманы, дергая язычки змеек. Те застегнуты до конца. Ткань комбеза, тонкая и прочная, четко обрисовывает грани и углы набитых в карманы конфет. — Страх наш лучший учитель, — продолжает Лось голодно сглатывая. — «Держи голову ниже и думай о том, как выбраться»?

– «Как по-настоящему выбраться», — отвечает Белаз с хирургической точностью вырезая нишу для боеприпаса. — Ты никогда не думал, что значит «по-настоящему выбраться» [1] «Держи голову ниже. И старайся думать о том, как выбраться. Как по-настоящему выбраться», Тед Уильямс, Город золотых теней ?

Лось не успевает ответить. Вспыхивает закатное зарево работающих установок, и, сотрясая землю разрывами, накатывает волна залпов. Машинально открыв рот, Лось смотрит, как пригибается Ступка, как Белаз вжимается в стену окопа всей своей тушей, как падают в рыжую воду мелкие комья грязи. И по его каске тоже стучат жирные капли земли. Лось так хорошо знает этот звук, что ему кажется, будто он слышит его. И крик. Лось так хорошо помнит этот крик, что ему кажется, будто и сейчас салажонок орет, заходясь от страха. Белаз ловит его взгляд и качает головой.

Из воронки по-прежнему не доносится и звука.

Зато теперь у него есть целых три часа, чтобы подумать, что значит «по-настоящему выбраться»?

Неправда, будто в те три часа, что вражеская тяжелая артиллерия ведет обстрел их позиций, солдату ничего не остается делать, кроме как вжаться в стену окопа, слиться с ней, продавливая своим телом жирную упругую землю, и молиться, молиться солдатскому богу о спасении.