Юрий Волков - Гадёныш [СИ]

Денис вечером в воскресенье собрался уезжать. Да куда там! Юлечка аж со слезами — Папа, давай ещё одну ночку поночуем.

Уезжали в понедельник рано утром, по сумеркам.

Бабушки уложили закутанную в одеяло внучку на заднее сиденье, пристегнули ремнями. Та даже не проснулась.

Тоха отъехал с сыном за околицу, попрощался и пошёл домой.

Только взялся за ручку калитки, как в доме вскрикнули сильно и страшно.

— Началось, — кольнуло мужика, и он рванул со всех ног.

Антон залетел в дом и чуть не споткнулся о шевелящийся на полу наглухо запечатанный белый мешок. Он сразу понял, что там внутри его жена. Кинулся на кухню, схватил с подставки нож и, присев перед коконом, осторожно взрезал его, начиная с головы.

Татьяна захватала ртом воздух и, тыкая пальцем в глубь дома, захрипела — Там… Тоша… Там…

Антоха влетел в Денискину спальню. Стул опрокинут, окно открыто настежь. В утренних сумерках какая-то тощая фигура волокла по картофельной ботве второй белый мешок.

Антон сиганул в окно, откуда только прыть взялась, грохнулся на морковную грядку и, не обращая внимания на боль в ушибленном плече, помчался за похитителем. Метров за десять крикнул: — А ну стой!

И напрасно он это сделал. Худой повернулся и молча направил на преследователя какой-то пульт. Антон не стал ждать результатов, ушёл с кувырком в сторону. Рядом пронеслось белое полотнище. Тоха рванул к обидчику и пока тот ковырялся в своей штучке, подлетел и саданул ему ручкой ножа в лоб. Тот не пикнув, опустился в картофельную борозду. Странно так упал, посегментно. Сначала на колени, потом боком на задницу, потом и вовсе разлёгся.

Антон кинулся к мешку и уже привычно взрезал ткань.

Таня с хрипом втянула в себя воздух и закашлялась. Муж стоял перед ней на коленях — Танечка, как ты?

Таня с помощью мужа тоже встала на коленки, и, вцепившись ему в рубаху, повторяла безумно — Тошенька…. Тошенька… Там… — Тыкала пальцем в дом.

— Там всё нормально. Ты идти можешь?

Таня с помощью Антона неуверенно встала.

— Танечка, иди домой. Иди, от греха подальше.

Женщина, покачиваясь, заторопилась из огорода.

Антон крикнул ей вслед — Таня возьми ружьё и будь наготове. В случае чего — стреляй. Иди…

Антон подошёл к незнакомцу, склонился, пригляделся. Ну и рожа!

Лицо его выглядело как подошва утюга мраморно-белого цвета, острым концом вниз. Сверху прилеплены глаза и пуговка носа, а снизу щель безгубого рта. Чудовище какое-то. Или маска?

Одет и обут он был тоже как на маскарад. Голубая футболка, а сверху странный безрукавый костюм по колени, который состоял из коричневых кожаных ремешков разной длины. Сами ремешки были покрыты металлическими разномастными бляхами, а на концах ремней висели кольца и колечки из белого и жёлтого металла.

Коленки у него как у римского легионера были голыми с мертвенно белой кожей. На ногах красовались здоровенные берцы, под «курточку» цветом.

Урод приоткрыл веки и мгновенно среагировал на обстановку — подтянул ноги к груди и резко распрямив, ударил Антона в грудь.

Тоха добросовестно отмерил пять метров огорода и рухнул навзничь. Тут же вскочил — Ах ты падла! — И метнулся к обидчику.

Тот стоя на коленях, путаясь в своих ремешках и колечках, неуклюже вытащил какой-то детский пластмассовый розовый пистолетик. Но направить на Антона не успел. Тоха зарядил ему пинком по плоской роже так, что думал, голова у вояки оторвётся.

Но нет, не оторвалась…

Рука лежащего бедняги, откинутая над головой, дернулась. Беззвучно полыхнуло, и на краю леса, за огородом, метрах в двухстах, рухнули сосны. Штуки четыре.

Антон осторожно выкрутил из руки беспамятного странного посетителя странное оружие. Потом подобрал штуку, которая смахивала на телевизионный пульт с единственной клавишей. Покрутил, осмотрел, пробормотал: — Попробуем, — и, направив на существо, отдыхающее в ботве, нажал кнопку. Вылетевший белый шарик развернулся в помятую простыню и, мультяшно вращаясь, закутал уродца в белый кокон с торчащей в головах удобной тканевой ручкой.

Тоха затащил куль в прихожую.

Танечка, которая с ружьём, спросила — Там что? Он?

— Да, Таня, он.

— И зачем ты его сюда?

— Допрашивать буду. Он каким-то боком причастный к вашему раздвоению.

— Ты его лицо видел? Как ты с ним будешь разговаривать? — Спросила вторая.

— Ну… Не красавец, конечно. Но с лица воды не пить. Разберёмся.

Антон затащил мешок на кухню, выдвинул на середину стул, и усадил на него куль. Потом вынул из-за пояса нож и аккуратно взрезал ткань на месте головы. Урод уже очнулся и обеспокоенно глядел на людей. Потом, заметив на столе свои пульт и пистолетик, уставился на них сосредоточенно.