Юрий Волков - Гадёныш [СИ]

— Вижу, вы начинаете спеваться, — констатировал Тоха.

— А что остаётся-то? — Горько объяснила та, что с ободранной коленкой. — Хоть когда я на неё смотрю, у меня мурашки по коже. До того жутко становится.

— Вот-вот, — поддержала другая, — и у меня так же.

— Волосы друг другу не выдерете? — Поинтересовался муж.

Они в голос укорили — Тоша!

Потом одна добавила — Мы что — дикари, какие?

— И ещё, Танечки… Я не знаю, чья это работа. Сраные учёные, сраное правительство, сраные инопланетяне, природный катаклизм, или чёрт его знает… Но, давайте будем поосторожней. Будем стараться быть друг у друга перед глазами. Всегда. Хорошо?

Потом добавил — Соседям скажем, что сестра приехала. Типа — из Сургута. Как назовём?

— Кого? — В голос поинтересовались женщины.

— Да какая разница. Тут главное подозрения не вызвать. Давайте — Тоней. В случае чего — отбрехаться можно, мол, оговорились или ослышались.

Тани покивали.

— Кому поручим играть роль приехавшей сестры?

Первая Танечка, та, что из сарая, вздохнула: — Ну давайте, наверно я.

Вторая Таня поморщилась: — Вот же дикость какая! Ещё и Дениска собрался в субботу с Юлечкой приехать. Как мы ему объясним?

Антон почесал в затылке: — Надо позвонить. Отговорить… Пусть попозже.

Тут первая взвилась: — Тоша! Я по внучке соскучилась! Ребёнок и так бывает раз в год!

— Ну да… Глупость брякнул… Потом отрубил: — Тань, он же взрослый человек. Мы объясним. Он умный. Он поймёт. Пусть приезжает.

И, глядя на насупленных жён, добавил — Ну не прятать же одну в погреб! Мы же не дети!

Вторая повернулась к Антону — Слушайте, а может не надо этого обследования? Я же чувствую, что у меня всё нормально.

Первая возразила — А вдруг у тебя бомба в заднице замаскированная?

Потом примирительно и извиняюще добавила — Шучу я. Шучу.

А Антон думал о том, что хорошо иметь жену — медика.

Они, медики-то, привыкли сдержано воспринимать критические ситуации. Насмотревшись на боль и страдание, на смерть и покалеченные жизни, люди, относящиеся к медицине, не впадают в истерику, а предпочитают думать и действовать. Медицинский персонал лучше других знает и спокойней воспринимает тот факт, что жизнь — конечна и непредсказуема.

То, что в его жизни так неожиданно появилась вторая жена, конечно, потрясло. Сказать, что это странно, значит, ничего не сказать.

Но он как-то сразу воспринял вторую женщину, как свою супругу. Да и как определить — какая из них «вторая»?

Жену-то Антон любил. И она в нём души не чаяла. Двадцать восемь лет вместе. Уже внучке шестой годик. Всякое бывало. Иной раз и ссорились. Ну, так… несильно. Но чтобы «налево», даже и в мыслях не было.

Кроме того, он прекрасно понимал, что какая бы из двух женщин не была бы «копией», она прожила с ним ту же жизнь, что и «оригинал». Понимал, что её тело помнит, как носило в себе Дениса и как рожало его. И он её не может не любить. Он ею дорожит и не посмеет бросить в беде. Не в его это характере.

То, что впереди крупные неприятности, Тоха задницей чуял.

А ещё он совершенно не мог предсказать, что будет, когда придёт время ложиться спать. Вот когда начнутся проблемы!

Антоха встал — Ладно. Мне надо насос собрать и коровник почистить. Вы тут занимайтесь, а я пошёл. В случае чего кричите.

Вторая Танечка попросила — Тоша, ты пока побудь здесь. Пока мы друг друга осмотрим.

Антон махнул рукой — Не надо, девочки. Завтра в поликлинику поедем, там и осмотрят, — и пошёл по делам.

Он подумал, что домашний осмотр может кончиться неприятностями. Книжки про фантастику Антоха читал. И кино про ужастики смотрел. И боялся, что в теле одной (или обеих) может оказаться что-то опасное.

В общем-то, день прошёл спокойно. Антон опустил молоко в ледник и потом проковырялся с домашней техникой до вечера. Вечером принял коров, завел в стойла, напоил, подоил. Иногда заглядывал в дом. Проверял.

Одна Таня варила в тазу варенье. Другая мыла размороженный холодильник. Все в делах. При этом говорили о чём-то.

Антон спросил — Ну как вы?

Первая засмеялась как-то горько.

— Ты чего? — Удивился мужик.

— Дурдом, блин! Стою, сама с собой разговариваю…

Вечером, как пришло время ложиться спать, Антон зараспоряжался.

— Так. Одна ляжет в гостевой комнате, другая в Денискиной. Я в нашей спальне. Посредине. Если что — орать.

Обе прямо побледнели.

Одна пожаловалась — Тошенька, мне страшно. Я не хочу одна.

Вторая добавила — Тошь, я тоже боюсь, почему-то. Я уснуть не смогу. Давай на диване ляжем. Поперёк.