Сергей Абрамов - Мой престол - Небо [дилогия] [компиляция]

— Я знаю, — неожиданно мирно ответил Иоанн. — И ты меня прости, отец.

— За что же? — удивился старик. — Вижу: устал ты. Отдохни, поспи. Дни у тебя сейчас дли-и-инные…

Иоанн заснул быстро и спал беззвучно. А Петр долго лежал без сна, словно оттягивая приход дня завтрашнего: бессонница легко удлиняет ночные часы… Потом тоже уснул — едва ли на час и проснулся раньше Иоанна, выбрался из палатки в предутренний холод, стараясь не разбудить ученика. Спустился к реке, умылся, нашарил в потайном карманчике, спрятанном с изнанки плаща, капсулу со стимулятором, проглотил. Не любил химии, но не сидеть же, в самом деле, медитируя, впитывая необходимую для жизни энергию, на виду у просыпающихся паломников. Не поймут.

Вот тогда и почувствовал приближение Иешуа.

И понял, что Иоанн тоже его почувствовал.

Он вышел из палатки и замер, повернув лицо на север. Закрыл глаза.

Петр подошел, встал рядом. Иоанн, не открывая глаз, не поворачивая головы, спросил:

— Он идет?

— Да, — ответил Петр.

— Как я его узнаю?

— Так же, как сейчас почуял.

— Он — тоже… — запнулся на мгновенье на чужом слове, — паранорм?

— Конечно. Как ты. Как я. Иначе не могло быть.

— Что мне делать?

— Что обычно. Посвящать людей.

— И его?

— Он — как все.

— А после?

— Все будет так, как задумано.

— Кем? Тобой, Раввуни?

Как искусительно было бы ответить: да, мною! Но Петр избежал искушения: дело — да, его, но слава — нет, она принадлежит здесь другому. Или пошире другим. Пусть она останется с ними.

— К чему пустые вопросы? Я только Учитель — твой и его. А вы — Учителя человеков. Но задумано и предначертано все — Господом, ты знаешь это не хуже меня… — И сменил тему: — Позавтракаешь? Остался сыр, хлеб…

— Потом…

Иоанн сбежал к реке, на ходу сбрасывая темное ночное покрывало, с шумом, с брызгами ухнул в воду — мальчишка, а не муж тридцатидвухлетний. И словно сигнал какой подал: из палаток люди пошли к нему, на дороге в долину показались первые сегодняшние паломники. Начинался день — как другие.

А Петр от завтрака отказываться не стал.

Жевал подсохший сыр, запивал молоком. Думал: какие они разные — Иешуа и Иоанн. Один — огонь, сила, мощь, постоянное нетерпение, желание объять необъятное и, кстати, умение это сделать: знания Иоанна для его времени велики, едва ли не энциклопедичны, паранормальные возможности — удивительны. Восемнадцать лет назад Петр разбудил мозг мальчика, как ни высокопарно это звучит, а уж дальше учителю приходилось только направлять ученика, путь показывать. Далеко он прошел по этому пути…

Но и другой на своем не тормозил.

Петру иной раз казалось, что матрица, подсаженная Иешуа тоже восемнадцать лет назад, так себя толком и не проявила. Он не однажды теребил Техников, те наотрез: нет, не может быть, это все — матрица. А для Петра «это все» было обычным развитием тоже очень сильного паранорма, способного в итоге на все известные в двадцать втором веке паранормальные проявления. Петр, появляясь в Назарете, так же профессионально учил Иешуа, как и любого своего ученика, лишь объективно и с некоторым мистическим страхом отмечая, что таких учеников у него никогда не было и, по идее, быть не может. Вот тогда он вспоминал о матрице…

С Иешуа было легче, чем с Иоанном. Можно сказать, что он — более послушный ученик, только слово «послушный» удобно плохому учителю. Петр был превосходным, поэтому он считал Иешуа учеником-единомышленником, который легко и с желанием принимал учебу — не послушанием, а пронзительным видением цели.

Мальчиком еще он полюбил читать. Ему не хватало скудной библиотеки, если можно так назвать те рукописи, что имелись в синагоге Назарета. Поэтому он постоянно совершал вылазки в соседние городки, а приходя в Иерусалим трижды в год — один, родители ходили с ним только на Песах, — зарывался в чтение с головой. Петр сам очень много вложил в него, в его память — вот, кстати, еще зачем приходилось постоянно возвращаться в свое время, в итоге Петр сам стал ходячей библиотекой — Клэр Роджерс просто отдыхает… Странно, но книжная премудрость нравилась Иешуа больше, чем постоянные тренировки телепатических, телекинетических и прочих ларанормальных способностей. Нет, давалось ему все легко, просто знания Иешуа ценил явно больше, чем умение.

Но не брезговал и работой с отцом. Плотничал, столярничал, неплохо у него выходило, отец давно перестал злиться на некогда нерадивого сына: того словно подменили. Знал бы, что не словно…