Василий Воронков - Синдром отторжения [litres]

– Не было такой должности на «Ахилле», как техник-навигатор, – сказала Таис. – И вообще нет.

Я рассмеялся.

– Как нет? У меня с памятью все в порядке. Я знаю свою должность.

– А вы уверены, что у вас с памятью все в порядке?

Я почувствовал неприятный холодок на коже. Таис осмелела и подошла ближе. Я посмотрел в ее глаза – в глаза Лиды.

– Уверен, – сказал я. – Точно так же, как я уверен, что ты… что вы…

– Не надо!

Девушка отвернулась – отвела от меня глаза так же, как Лида на той неудачной фотографии из соцветия.

– Не надо что? Ты обещала мне все объяснить, но ничего не объяснила. Я вообще не понимаю…

Я поднялся на ноги, девушка вздрогнула, но по-прежнему стояла на месте и даже не полезла за тенебрисом. Я заметил, как влажно заблестели ее глаза.

– Я не понимаю, – повторил я, – зачем ты говоришь мне все это? Что они с тобой сделали? Неужели ты сама ничего не помнишь? Мы были на корабле – ты и я. А перед тем, как появился чужак…

– Хватит!

Я замолчал – непроизнесенные слова застыли в горле.

– Я хотела вам помочь. У меня уже просто нет сил… – Девушка обреченно вздохнула. – Наверное, я попрошу, чтобы меня перевели. Я не могу безучастно наблюдать за тем, что творится с вами все это время.

– Все это время? Какое время? Сколько я здесь уже?

Но девушка помотала головой, показывая, что не собирается отвечать.

– Зачем? – Я схватил ее за плечи. – Зачем ты делаешь это, Лида? Я же вижу, это ты! Неужели ты и правда не узнаешь меня?

– Не надо.

– Ведь ты на самом деле все помнишь! – выкрикнул я и тряхнул ее за плечи. – Не обманывай меня! Но тогда зачем? Это они тебя заставляют?

Девушка подняла голову.

– Это так жестоко, – голос ее дрожал, как будто она долго плакала навзрыд. – Почему именно сейчас? Это как жестокая издевка…

– Что жестоко? О чем ты говоришь?

– Я не Лида! – крикнула Таис и грубо оттолкнула меня на кровать. – Прекратите повторять это! Или я никогда…

Она вытащила тенебрис и угрожающе взмахнула им перед собой. Я посмотрел на непонятный прибор в ее руке, а потом коснулся пальцами правого плеча.

– Что это? – спросил я. – Вы делаете какие-то инъекции? Это вы меня так лечите?

– Это, – оторопело пробормотала Таис, – это для вашей же…

– Для моей пользы? Как заботливо с вашей стороны! Что ж, давай! Жми на кнопку ради моей пользы и закончим этот бессмысленный разговор. Я не буду смотреть, если вам так проще.

Я прикрыл лицо ладонью.

Ничего не происходило.

– Извини, – послышался голос Таис. – Мне не стоило приходить. Я ошибалась.

Бронированная дверь открылась; выход из тюрьмы застилала густая тень, словно ничего, кроме моей пыточной камеры, уже не существовало. Таис взглянула на меня в последний раз – прежде чем уйти в темноту.

– Погоди! – крикнул я.

Таис замерла.

– Положим, что все, что ты… что вы говорите, – это правда. Каким-то невероятным образом. Но я действительно был на «Ахилле», и вы говорили, что были и другие пострадавшие тоже. Первый пилот. Я его помню.

– Да, – сказала Таис.

– Они здесь?

Таис замялась на секунду.

– Да, – нехотя ответила она. – Здесь есть и другие, с «Ахилла».

– Я могу их увидеть? Кого-нибудь. Первого пилота. Это помогло бы мне. Быть может, если бы мы могли поговорить…

– Нет. Мы думали об этом. Вы просто не совсем понимаете. Скорее всего, вам стало бы еще хуже.

– Хуже, чем это?

Я показал рукой на пустые белые стены.

– Извините, – повторила Таис и вышла из камеры.

Дверь закрылась за ней. Таис сгинула во тьме. Гулкое металлическое эхо прокатилось по сверкающим стенам. Но уже через секунду меня окружала тишина.

Я вышел в середину комнаты. По лицу стекали капельки пота; воздух в камере стал вязким и теплым, нагревшись от слепящего света из стен.

– А теперь, – сказал я, – а теперь просто отключите меня! Ну же! Нажмите на кнопку! Вы ведь часто это делаете!

Тишина.

– Я устал, – сказал я. – Я не могу так больше. У меня нет сил.

Ноги окоченели и почти ничего не чувствовали. Дышать было тяжело, с каждым вздохом легкие наливались болезненной тяжестью.

– Лида, – пробормотал я. – Нет…

Я поднял голову.

– Таис! Таис, пожалуйста! Я схожу здесь с ума! Если вы правда… если это не то, чего ты хочешь… Если вы…

Раздалось пронзительное дребезжание – можно было подумать, что кто-то пытается включить неисправный микрофон.

– Таис, – повторил я, – я не могу терпеть ни этот жуткий свет, ни темноту, ни этот холод… Таис!