Василий Воронков - Синдром отторжения [litres]

– Голографический проектор, конечно, впечатляет, – шепнула мне Лида, – но зачем все это нужно?

– Детям, наверное, нравится, – предположил я.

– Ага. Если человеку, всю жизнь просидевшему в подземелье, рассказать о смене суток, то он наверняка представил бы такую же ерунду.

Между тем наступила ночь. Купол над нами погас, истлело призрачное Солнце, и заведенный голос завел скучноватую речь о звездах, забавно растягивая слова.

– Это шоу длится уже сколько? Минут десять? – спросила Лида. – Нам пока что не показали ни одной звезды.

– Интригуют, – сказал я.

– Ага. Или проектор сломался.

Темнота, которая поначалу, после ослепительного рассвета и заката, давала приятный отдых глазам, угнетала. Было похоже, что мы просто сидим в огромном зале, где выключили свет, и слушаем утомительную запись чьей-то пафосной речи, доносившейся с разных сторон из спрятанных в стену динамиков.

Но потом появилась звезда.

Вернее, это был Марс – каким его иногда видно по ночам с Земли. Маленькая искорка вспыхнула над нами, и под аккомпанемент мелодичного голоса поплыла, подобно светлячку, в густой темноте.

– Одна, – прошептала, едва сдерживая смех, Лида.

Заиграла музыка – впервые с начала представления. Правда, тихие струнные переливы, скорее, подошли бы фильму о несчастной любви, чем сумрачной бессветной ночи, которую старательно воссоздавал проектор.

Появилась еще одна звезда – точнее, Венера (о чем не преминул сообщить незримый ведущий), – и две мерцающие песчинки завертелись над нами, как в водовороте, красиво взлетая ввысь.

– Две, – шепнула Лида.

Загорелись другие звезды – не такие яркие, тающие в искусственной ночи. Плавная электронная музыка зазвучала совсем жалобно и тоскливо, а причудливый танец тусклых искорок под черным куполом напоминал все, что угодно, но только не движение звезд, как пытался уверить нас ведущий.

Лида перестала считать и со скучающим видом наблюдала за представлением.

Музыка ускорилась, послышалось тревожное пение горна, и в тот же миг купол над нами расцвел мириадами звезд, закружившихся в обморочном вихре – так близко, что можно было достать их рукой.

– Здесь и сейчас, – прозвучал голос ведущего, – мы способны достичь невозможного, отправившись со скоростью, превышающей скорость света, к далеким мирам.

Я повернулся к Лиде. Она молчала и смотрела на звезды. Звезды отражались в ее глазах.

Искусственное небо над нами заколыхалось, искристые песчинки застыли под куполом, а потом зазвучала бодрая музыка – торопливый ритм ударных напоминал биение сердца, – и бесчисленные созвездия понеслись нам навстречу, возникая из пустоты.

– Вот такой вид представился бы космическому путешественнику, летящему на корабле со скоростью…

Танец звезд ускорился, тусклые огоньки превратились в стремительные световые росчерки – как на снимках с большой выдержкой, демонстрирующих суточные обороты Земли. У меня даже закружилась голова. Но потом небо погасло, музыка сникла, сойдя на нет, и установилась тяжелая черная тишина – кто-то остановил вечное движение Вселенной, нажав кнопку на пульте.

– Интересно, – прошептала Лида, – а звездные карты у них правильные? Мне кажется, здесь все еще хуже, чем в том забавном кафе.

– Да, образовательный потенциал у этой программы, конечно, оставляет желать лучшего.

Тем временем проектор изображал радиоактивный рассвет. Солнце плыло к вершине купола, оставляя после себя искрящийся след.

– Запись пошла по кругу? – спросила Лида.

– Похоже на то, – согласился я.

Но Солнце, вместо того чтобы исчезнуть, пройдя сквозь своды, застыло под потолком, и ведущий торжественно произнес:

– А теперь мы снова сделаем невозможное и перенесемся на сотни лет вперед, когда именно здесь, с этой самой точки, можно будет наблюдать полное солнечное затмение.

Лида зевнула, прикрыв ладонью рот.

Солнце под куполом вздрогнуло, и с одной стороны его стала затягивать ровная темнота – тень от блуждающей Луны. Ведущий что-то говорил, но я уже не слушал; Лида тоже с интересом смотрела в потолок. Тьма поглощала Солнце – вскоре оно превратилось в яркий горящий полумесяц, как народившаяся луна, а затем от него осталась лишь тонкая исчезающая полоска света.

После этого тень полностью заслонила Солнце.

Секунду или две – не дольше, чем длится взволнованный вздох – под куполом висела страшная черная Луна. Но потом искусственное небо над нами погасло, сгустилась темнота, даже зажглись редкие робкие звезды, и над черным диском Луны расцвела пылающая солнечная корона – яркий, красивый нимб, который переливался и дрожал, как последнее дыхание.