Генри Каттнер: Приключения Пита Мэнкса [сборник]

— Я узнал о колдуне, чья магия подвела его,— безумца. Несколько лун назад он бежал по Аппиевой дороге, выкрикивая страшные пророчества. Возможно, пытался организовать новый культ. Тем, кто последуют за ним, он обещал колесницы, двигающиеся без лошадей, лампы, горящие без огня и... — от смеха Бибулус сложился пополам — ...галеры, летающие по небу, как птицы! Воистину колдовство!

Глаза Пита выпучились.

— Всемогущий Юпитер! Продолжай!

— Он пытался колдовать. Наполнил горшок жидкостью, жгущей, как огонь. Потом обмотал металлические цилиндры проволокой и опустил кусочек меди в горшок. Затем закричал, требуя принести какой-то металл, о котором никто не слышал... как же там было? Я забыл. Ему дали зингибер — имбирь. Он бросил его на землю и растоптал. И продолжил громко требовать... о, вспомнил! — цинк!

Пит присвистнул.

— Теперь мне все понятно, — пробормотал он.

Акер собирался соединить несколько простых гальванических батарей и с их помощью запитать примитивный электромотор, сделанный из катушек и якоря. Но он забыл кое-что очень важное: цинк, необходимый для его батареи, был открыт только в шестнадцатом веке!

— Так что с ним случилось в итоге?

— Никто не знает. Но я продолжу поиски. А вас ждут в суде, Питий Манкс. Давно ждут. Вот — ваша тога.

Пит надел неудобную тогу, встал с мягкой скамьи и ушел в соседнее помещение. Когда-то достойный пример римской архитектуры, оно было изменено в соответствии с пожеланиями Пита. Перила держали зрителей на расстоянии, а слева от стола магистра было огороженное место, где держали заключенных.

Когда Пит уселся на скамью, раздался всплеск оваций. Он небрежно взмахнул рукой.

— Первое дело, — объявил Бибулус.

Вперед вышли двое стражников, таща между собой крупного, красивого молодого человека с угольно-черными кудрями и измученным лицом.

— Отравитель, — прошептал Бибулус, когда подсудимого затолкали в камеру. — Он пытался убить консула Гая Хостилия.

— Каким образом он хотел это сделать? — спросил Пит на своем ужасном латинском.

— Уличный маг со странными талантами. Он привлек внимание консула своими трюками и продемонстрировал чудо по превращению воды в вино. Это ему удалось, но Хостилий потребовал, чтобы ему подали чашу. Испив из нее, он упал и стал корчиться от боли.

Именно тогда, заключенный, не веря своим глазам, пристально уставился на Пита, и, испортив всю атмосферу правосудия, закричал на языке, совершенно непонятном для остальных:

— Мэнкс! Мэнкс! Ради Бога, ты ли это?

— Он выкрикивает заклинание! — тут же завопил Бибулус, и страж быстро принудил несчастного заключенного к тишине единственным известным ему способом.

— Питий Манкс... во имя богов! Что вас тревожит?

— Юпитер, — сверля взглядом подсудимого, выдавил из себя Пит, — поразил меня молнией! — Затем добавил на английском: — Эй, профессор! Это вы?

— Мэнкс! — заорал молодой человек. — Конечно, это я! Быстро вытащите меня отсюда! Я не травил никакого консула. Все пошло... э-э... не по плану, я смешивал химикаты, когда он...

— Сейчас, сейчас, — успокоил его Пит. — Я все исправлю. — Он повернулся к Бибулусу — Мы снимаем обвинения. Это его первое правонарушение.

— Отравителей, — нахмурился Бибулус, — обычно бросают львам.

Пит поднял руку, заставив его замолчать, и объявил приговор. Когда он почувствовал, что люди в зале сильно возмущены, то, разумеется, удивился реакции, с которой было встречено объявление, что заключенный будет отпущен на свободу.

Рим, мягко говоря, не любил отравителей.

— Отдать его львам! — прокричал кто-то. — Содрать с него кожу! Вырвать язык!

Профессор, казалось, уменьшился в размерах. Пит отчаянно осмотрелся. И встретился взглядом с замотанной с головы до пят женщиной, сидевшей в углу,— сосредоточенно смотрящей на него.. возможно, той самой, о которой упоминал Бибулус. Помощи ждать было неоткуда. Но в переднем ряду сидел румяный, добродушный на вид пожилой человек, к нему Питий и обратился за помощью.

— Господин, вы можете использовать свое влияние, чтобы успокоить толпу? В конце концов, я уверен, что заключенный не собирался никого убивать, и, возможно, консул заслуживал смерти, если то, что я слышал о нем — правда.

Бибулус взял Пита за плечо.

— О, Боги, Питий! Сейчас ты уже не вывернешься. Это и есть истец, Гай Хостилий!

Похоже, это не мой день, подумал Пит. Публика внезапно превратилась в разъяренную толпу, благодаря непостоянству итальянского темперамента. Пит успел заметить, как загадочная женщина исчезает за занавесом, и увидел, что Гай Хостилий залез на стул.