Антоний Фердинанд Оссендовский - Бриг «Ужас» [Избранные сочинения. Том II]

— По судну стреляют! — воскликнул капитан Любимов. — Погасить баковые огни и огонь на фок-мачте! Сидорчук, к пушке! Господа, — обратился он к членам экспедиции, — я попрошу вас удалиться в каюты.

В приготовлениях к возможному бою никто не заметил, как шлюпка Никифора, подняв парус, отошла от «Грифа» и как ее тотчас же поглотил мрак.

Выстрелы больше не повторялись, и море кругом было совсем пустынно.

«Гриф» шел без огней. Сидорчук, опытный и меткий канонир, оставался у пушки; у штурвального колеса сменялись норвежцы, а командир не сходил с мостика.

Когда к нему поднялся Самойлов, капитан Любимов с большим неудовольствием отнял бинокль от глаз и повернулся в сторону ученого.

— Профессор, — сказал он строго, — я ведь вас просил оставаться в каютах. Здесь бой, — и здесь уж наше дело!

— На море никого нет, — возразил Самойлов. — Ваш невидимый враг ушел!

— Нет, — покачал головой Любимов. — Я — старый моряк, и у меня есть чутье. Оно мне подсказывает, что опасность очень близка от «Грифа», и я чувствую ее приближение…

— Капитан, — сказал Самойлов, — все члены нашей экспедиции поручили мне просить вас взять курс на Колгуев. Мы хотим знать, кто был свезен отпущенными нами людьми на остров. Это может многое объяснить нам.

Лицо Любимова, обычно такое веселое и добродушное, сделалось темным и злым.

— Простите! — произнес он глухим голосом. — Мое судно было обстреляно, и я должен найти и наказать виновного.

— Он, вероятно, гораздо сильнее «Грифа»… — заметил Самойлов.

— Если вам угодно, я дам вам восьмивесельный вельбот, и вы можете покинуть судно. Но я знаю, что мне делать…

— Вы погибнете… — попробовал подействовать на решение командира профессор.

— Милостивый государь! — сказал, отчеканивая каждое свое слово, Любимов. — Прошу вас не вмешиваться в распоряжения командира судна и немедленно отправляться в свое помещение!

Самойлов, видя всю бесполезность убеждений, повернулся и начал сходить с мостика. Он был уже на половине лестницы, как вдруг вверху раздались быстрые шаги Любимова и его тихий окрик:

— Готовь пушку! Курс на запад!

— Есть! Курс на запад! — так же тихо, словно эхо, повторил приказ штурвальный.

Самойлов сбежал на палубу и, прижавшись к стене кают-компании, начал наблюдать.

Над морем повис тяжелый, непроницаемый мрак. Даже седые гребни ударяющих в борта «Грифа» волн не выделялись из темноты. На небе не было ни одной звезды.

Однако сквозь плеск волн и свист ветра до слуха Самойлова доносились какой-то шум и гудение. Порой ему казалось, что в темноте что-то маячит, большое и призрачное, и мчится вперед прямо на него.

— Он опять скрылся… — послышался тихий голос Любимова, и капитан начал по-норвежски объяснять шкиперу: — Я его видел слева на меридиане Иоланги. Большой трехмачтовый парусник… Все паруса были поставлены, и шел он бешеным ходом… А теперь пропал, словно в воду канул…

— Может быть… пират? — заметил норвежец. — Хотя о таких крупных разбойниках здесь никогда не было слышно.

— Черт его знает, кто он! — выругался Любимов. — Только пусть он лучше бросится на меня, а не пропадает так… сразу.

Ветер понемногу стихал, и небо начинало светлеть. Тучи мчались еще, но там, где они прорывались, виднелся уже туманный, дрожащий свет луны.

Когда лучи ее упали на море в миле к северо-западу, Самойлов увидел на фоне светлого неба черные паруса и узкий корпус судна, накренившегося на левый борт и быстро режущего воду.

— Парусник идет на нас! — крикнул он, поднимая кверху голову.

— Есть! — ответил вахтенный матрос, и все стихло.

Черное судно быстро приближалось. Уже видна была высокая волна, вскидываемая его острым носом, и длинный кормовой флаг, полощущийся в воде. Судно шло без огней, и по ходу его нетрудно было догадаться, что оно намерено пересечь путь «Грифа».

— Полный ход! — скомандовал вдруг громким и уверенным голосом командир. — Руль прямо! Готово?

— Есть! — ответил голос Сидорчука. — Готово!

— Пли!

Один за другим три гулких выстрела грянули над палубой и озарили мгновенными вспышками борт и бьющиеся за ним волны.

Набежали тучи, и опять густой мрак окутал все. Судно исчезло, и не слышно было игры ветра в его парусах и плеска воды у носа.

— Стоп! — раздалась команда, и «Гриф», постепенно умеряя ход, начал вздрагивать под ударами волн, бьющих в корму.

После выстрелов все выбежали на палубу, но не увидели уже парусника. Начались расспросы, но их тотчас же прервал посланный капитаном вахтенный матрос, передавший приказание командира немедленно отправиться в каюты.