Александр Николенко - Пронзая ткань времени [litres]

– Я должен его ликвидировать? – У Майкла дрогнул голос. – Такого человека?

– Тогда найди другие варианты его нейтрализации! Время у вас еще есть, но я не вижу другого выхода. Леруа не входит в число неприкосновенных исторических личностей. Для истории в нашем мире он не существует. Это подтверждает мои опасения. Возвращайся, а то мэтр уже беспокоится.

Джонни в это время продолжал разговор с библиотекарем.

– У меня сложилось впечатление, что ваш друг разговаривает с лошадью, – усмехнулся Леруа, поглядывая на Майкла. – Как будто у нее есть скрытый голос.

Майкл вернулся, и они снова тронулись в путь.

– Кстати, откуда вы узнали, что барон увлечется наукой? – спросил библиотекарь у Майкла. – Он такой склонности при мне не проявил. Мне-то удалось его увлечь, но это потребовало значительных усилий с моей стороны.

– Я наслышан о его прекрасной библиотеке, – несколько смутившись, сказал Майкл. – Особенно об оригиналах многих античных рукописей. Это же сокровища человеческой мысли. Поэтому решил, что он тоже не чужд наук.

– Вы правы, друг мой, – довольно улыбнулся Леруа. – Барон очень умен, хотя и воин до мозга костей. Вы знаете, чем я его поразил во время первого разговора? Апориями Зенона. Вы же, конечно, при вашей учености слышали о парадоксах, точнее, апориях великого Зенона Элейского.

Они трое принялись увлеченно обсуждать Зенона, с которого перешли на Аристотеля.

– Дорогой мэтр, но великий Аристотель по-другому интерпретировал апории, – говорил Джонни. – А он общепринятый авторитет в натуральной философии.

– Я очень уважаю Аристотеля. Великий человек. Но… – Леруа поднял указательный палец и сделал многозначительную паузу. – Уважать человека – это совсем не означает, что ему нужно верить во всем, – заметил мэтр. – Ведь он тоже может ошибаться. Только Господь непогрешим. Да еще папа римский. Насчет папы я, правда, не совсем уверен.

– Странно, вы не верите в авторитеты? Будьте осторожны – ведь это прямая дорожка на церковный суд, – предостерегающе заметил Джонни. – Мы вас глубоко уважаем, но игнорировать авторитеты публично не стоит, мне кажется. Церковный суд очень даже суров, как вы знаете.

– Вы, брат Доминик, конечно, правы, – вздохнул мэтр. – Мне удалось ознакомиться с сочинениями доктора Бэкона. Он очень давно – в позапрошлом веке – преподавал в парижском университете и в Оксфорде. Так вот Бэкон в числе главных препятствий к истине считал раболепие перед авторитетами и гордыню ложной мудрости. Он как раз изучал линзы, с которыми я собираюсь экспериментировать. Вы, кстати, не читали его рукописи?

– Нет, не удалось, – честно ответил Джонни.

Сами рукописи Роджера Бэкона он действительно не читал. Он знакомился с работами знаменитого философа в электронном виде, когда учился в университете.

– Вы знаете, я был потрясен полетом его мысли. Хотя порой эти мысли превращались в совершенно сумасшедшие фантазии. Вот, к примеру, он заявил, что люди скоро будут ездить на повозках без лошадей. Уже прошло много времени, без малого двести лет, а вы где-нибудь видели такую повозку? То-то. Пустая фантазия, и только.

Леруа с любопытством посмотрел на монахов.

– Или вот совсем несуразица: он писал, что люди будут плавать в кораблях под водой подобно рыбам. Но ведь под водой нельзя поставить паруса! А управлять ими – тем более! Я уже не говорю про его идею о возможности для человека летать в воздухе подобно птице. Вы можете представить себе такую птицу, внутри которой сидят люди?

Его собеседники могли кое-что представить на этот счет, но мэтру они в этом не признались.

– Птицу? – сделал удивленное лицо Майкл. – Нет, птицу не можем.

– А он мог, – усмехнулся Леруа. – Если бы он попробовал построить такое устройство, и ему это удалось, то это потрясло бы всю нашу жизнь. Но он не пытался даже. В этом ахиллесова пята его фантазий. А я вот твердо намерен идеи с линзами довести до реальных дел. Это принесет людям много пользы.

Он мечтательно прикрыл глаза. Потом серьезно добавил:

– Любое дело хорошо тогда, когда в нем есть заключительная точка. Так и с идеями. Они полезны тогда лишь, если обращаются в какую-то реальность. Все остальное просто бесплодная игра ума.

На лицах темпонавтов было написано вежливое любопытство, не более того. Леруа это заметил. Он уже обратил внимание на то, что его рассказы о Бэконе особого впечатления на монахов не произвели. Это его удивило. Он решил перейти к вопросу, который его интересовал больше всего. Собственно, именно ради него он затеял эту дискуссию.