Виктор Гончаров - Долина смерти. Век гигантов

Скальпель, несмотря на чарующую прохладу, которой, наконец, добился, от смущения снова распарился и так вспотел, что влага почти что брызнула из кожи его лица.

— Стыдитесь, — сурово заметил Николка, — вы, как чудотворная икона, источаете слезы.

Собака, при виде двуногих, приближавшихся к ней весьма непринужденно, сделала попытку свирепо зарычать и тут же жалобно завыла, повредив резким движением ущемленный круп.

— Ну-ну, цуцок, цуцок, — успокоил ее врач, — лежи смирно, мы к тебе с добрыми намерениями.

Он хотел погладить ее по голове и едва успел отдернуть назад руку: страшные клыки щелкнули в двух сантиметрах от его пальцев.

— Надо ей предварительно связать пасть, а то мы ее освободим, а она нас после искусает. — Сказавши это голосом, исполненным отваги, Скальпель отошел в сторону больше, чем на два сантиметра.

Николка смело приблизился к несчастному животному, держа в руке ремешок от скальпельских брюк. Собака опять зарычала и опять, причинив себе боль, завыла. От подошедшего к ней двуногого исходил запах крови; это был смешанный запах — самого двуногого и заклятого недруга собак — льва. Рев разъяренного хищника она слыхала, слыхала и гром, издаваемый двуногим; что между ними произошла стычка и что из стычки двуногий вышел победителем — свидетельством тому служили острые выделения умершего льва, дошедшие до ее обоняния. В Ни-колке собака признала победителя страшного зверя, и когда он, миролюбиво ворча, опустился на землю рядом с ней, она приветствовала его легким визгом и пожаловалась на тяжелое бревно, лишившее ее свободы. Николка смело опустил руку на голову собаки.

— Клянусь своими брюками, собака знает человека! — крикнул издалека Скальпель, делая шаг вперед.

Но собака, «знающая человека», опять недружелюбно зарычала, и он остановился в отдалении: от второго двуногого не пахло кровью льва.

Николка уверенно и быстро накинул на морду животного петлю из ремешка и снова заговорил миролюбиво-успокаивающе. Умными глазами собака глянула в зрачки человека и не увидала в них ничего угрожающего. Она доверчиво ткнулась в руку, связавшую ей пасть.

— Смотрите, какая умная собака! — восторгался Скальпель. — Утверждаю, что она знает человека.

— Не сядьте в лужу, — предостерег фабзавук.

Скальпель оглянулся, никакой лужи не увидал и понял, что предостережение молодого друга скрывало в себе аллегорию.

Когда задние ноги собаки были освобождены из-под груза, делавшего ее неподвижной, она попыталась вскочить, но весь ее зад вихлялся, как неживой.

— Придержите ее, — попросил Скальпель, — я посмотрю, целы ли кости.

Через пять минут тщательного исследования он возгласил:

— Позвоночник цел, кости ног — невредимы. Собака не может ступать на задние конечности вследствие двух причин: первая — от истощения, так как она пролежала без пищи довольно долго; вторая — от паралича этих самых конечностей, происшедшего на почве долгой бездеятельности и продолжительного давления; паралич скоро исчезнет, и собака будет бегать по-прежнему.

— Если бы у меня была шапка, — сострил Николка по поводу торжественности врача, — я бы снял ее, но так как шапки у меня нет, я просто приветствую вас: — Гип! Гип! Ура!!

При этом он сделал рукой пионерский жест приветствия, а Скальпель с одной штаниной на ноге в ответ раскланялся грациозно, как на сцене.

Чтобы доставить докторскому «пациенту» усиленное питание, Николка полез обратно на колючую изгородь. Нелегко было тупым сванидзевским кинжалом выкромсать из туши льва кусок мяса. Николка провозился над этой операцией больше десяти минут. Когда он, поджаренный со всех сторон на солнце, поднял кверху, под свежее дуновение откуда-то вырвавшегося ветерка, обожженное лицо, его слух поймал необычайный шум в стороне, где остался Скальпель. Он не успел подняться с корточек, — и в этом было его счастье, — как почти над ним гудящей стрелой, запрокинув рогатую голову назад, а ногами совсем не касаясь шипоносных лиан, по воздуху пронесся олень. Олень перелетел через четырехметровую изгородь, упал на ноги и стремглав, объятый паникой, помчался к озеру. Справедливо ожидая появления преследователя, фабзавук склонился грудью к трупу льва, и в тот же миг через него мелькнула белой шерстью на животе громадная кошка с удлиненной мордой. Кошка сверкнула на фабзавука зелеными глазами, горевшими яростью, и, спрыгнув вниз, заныряла красно-желтой спиной в чаще папоротника. Николка поднялся, наконец, захватив под мышку вырезанный кусок.