Виктор Гончаров - Долина смерти. Век гигантов

Скальпель не успел развить новой своей мысли относительно иронии и издевательства, и она осталась без развития, — над его головой раздался странный вопрос:

— Иаув… гррр?…

— Что? — машинально переспросил медик, отходя от дерева, под которым он стоял, на некоторую дистанцию, чтобы узреть неожиданного собеседника.

— Иаув… гррр? — На нижних суках дуба, свесив голову вниз, сидело оригинальное существо, ростом с человека, с человеческими членами, но с густой растительностью на всем теле.

У Скальпеля приятно екнуло сердце, — ведь это же первобытник, о котором они так долго мечтали и которого с таким нетерпением ждали…

— Пожалуйте, пожалуйте сюда, милый друг! — радушно произнес он, рукой указывая на землю.

«Милый друг» не заставил себя просить второй раз и с трехметровой высоты прыгнул вниз на обе ноги. Он и остался в том же месте, хищно присев и оскалив страшные клыки. В правой его руке был зажат острый камень.

Клыки не понравились Скальпелю. «Совсем обезьяна», — грустно подумал он. И не понравились ему — с антропологической точки зрения — покатый верх головы волосатого существа и его приплюснутый широкий нос. Только глаза, глубоко сидевшие под надбровными дугами, производили ободряющее впечатление, сверкая некоторой человечностью, да очертания нижней челюсти, отдаленно напоминавшие человеческие. Скальпель пожелал поближе рассмотреть своего гостя и сделал два шага вперед.

— Гррр… — зарычало форменным зверем волосатое существо, поднимая вооруженную руку.

— Ну, не буду, не буду, — торопливо молвил Скальпель, — пускай наука пострадает в данную минуту, потом она возьмет свое…

Существо, не спуская горящих глаз с ученого медика, шагнуло в сторону, к ограде; за шагом последовал прыжок с обеих ног, за прыжком — новый шаг. При этом оно не разгибало колен и касалось кистями рук земли.

— Какой это к черту человек!.. — воскликнул в огорчении медик и обратился к обезьяне: — Уходите отсюда, милый друг, вы мне ничуть не интересны…

На этот раз существо не послушалось. Подняв кверху волосатую морду, оно залилось протяжным воем:

— Ев-ев-ев-ев!..

Это был, очевидно, сигнал. Со всех сторон на каменной стене показались страшные рожи…

Первое существо повторило свой призыв, и со стены запрыгали во двор подобные ему двуногие звери. Окаменевший Скальпель насчитал их до пяти десятков. Тут были самцы, самки и дети в самых различных возрастах. Маленькие обезьяны имели более человеческий вид, нежели взрослые индивиды, и ученый медик, вспомнив одно научное положение, сообразил:

— Это не обезьяны, а выродившиеся первобытные люди…

Каждая обезьяна, кончая двух- и трехлетней, имела в руке продолговатый острый камень или неотесанную дубинку. Все они кольцом стали сходиться вокруг медика.

— Конец… — подумал он. — Не видать мне света белого и Николки.

Кольцо, образовав правильный круг, в центре которого находился Скальпель, остановилось. Звери подняли вооруженные руки, — у Скальпеля отозвалось сердце… Но руки не опустились и не размозжили ему головы, потому что вперед выскочил седобородый старец с железным молотом в руке, — тяжелый молот вращался у него, как легкая тросточка в руках франта.

Неожиданно для себя, и тем более для обезьян, Скальпель заговорил.

— Это — мой молот, — произнес он скороговоркой, — вы его украли у меня и не имеете права им пользоваться…

Самец перестал вращать смертельным оружием и с огромным вниманием впился глазами в дрожащие уста Скальпеля.

— Да-да-да!.. — в душевном смятении Скальпель думал, что его понимают. — Молот мой. Я его сам делал и никому не отдам. Это я сказал и Николке, хотя он коммунист и почище вас.

Седая обезьяна, опираясь на молот, вплотную подошла к безволосому двуногому, изо рта которого выходили необыкновенные звуки. Заметив в провалившихся глазах обезьяны почти человеческое любопытство, Скальпель стряхнул с себя сковывающий мышление ужас. Человеческая речь могла спасти ему жизнь, и он без останову заговорил:

— Славный дедушка, у вас, без сомнения, более, чем у кого-либо из вашего племени, человеческое лицо… если вашу звериную рожу можно назвать лицом… У вас и нос не так расплющен и надбровные дуги менее выдаются. Вы — совсем первобытный человек, но ваши противные желтые клыки…

Обезьяна сунула корявый палец в рот Скальпеля, — тот, естественно, перестал говорить, — обезьяна приняла палец, и Скальпель, отплевываясь, снова заговорил.