Сергей Барк - Сто семидесятая [СИ]

Они убивали ради собственного спасения, убивали за тех, кто погиб от рук тандерцев и продолжают погибать и поныне. Ратенмарцы убивали тандерцев. Тандерцы убивали ратенмарцев.

Мы, тейанцы, тоже не стояли в стороне когда нападали враги.

Мы тоже убивали.

Я стояла, до крови закусив губу. И ненавидела. Ненавидела то, что стала видеть во враге — в ненавистном враге, отнявшем миллионы жизней — таких же людей, как и я сама.

Я ненавидела себя за то, что потеряла эту спасительную грань между собой и другими, теми, кто выкрасил свой мир в три ненавистных цвета.

С отвратительной чёткостью я ощущала единство всех и каждого, кто дышал, мыслил, творил и совершал. Совершал чудеса, позволяя преодолевать пространство, время и даже смерть, спасая жизни с помощью науки и веры. И в то же время совершал преступления против себе подобных, неся разруху, хаос и пустоту. Смерть.

Это был человек. Создание гуманоидного типа, расселившееся когда-то по Вселенной, приспособившееся к новым условиям обитания, но так и не сменившее своей сути.

Зачем мне нужно было это знать?

Я больше не могла стоять.

На мои плечи рухнула Вселенная и раздавила меня под своей тяжестью.

Я умерла.

Я больше не была тейанкой. Я больше не была дочерью своего народа. Я больше не была той, кого знала последние девятнадцать дюжин.

Я превратилась в червяка — или человека. Без имени, памяти и прошлого. Всё, что я знала до сих пор, вспыхнуло ослепительной вспышкой — и тут же развеялось прахом по Вселенной.

Рыдания сотрясали всё моё тело.

Я не двинулась с места ни когда вокруг заревела оглушительная тревога, ни когда ошалело запищал мой комм, ни когда повсюду загремели голоса, затопали тысячи ног. Сначала в отдалении, а затем совсем близко, словно я лежала у обочины дороги, пока по ней проносился стройный табун.

Тебе всё равно, что происходит вокруг, если внутри всё умерло…

— Юна, Юна! — меня буквально вздёрнули с пола, тряся за плечи. — Я вызывал по комму сотни раз! Почему ты молчала?! — требовал Кэртис, выпучив на меня ошалелые глаза. — Что случилось? Почему ты плачешь?

Моё тяжёлое тело осело на его руках. Я просто тупо смотрела в лицо Синего, едва разбирая его слова.

Так и не дождавшись от меня ответа или хотя бы реакции, он быстро заговорил:

— На нас напали тандерцы. Ты, наверное, уже слышала, — он с сомнением окинул меня взглядом. — Сейчас это не важно. Послушай, большую часть персонала уже эвакуировали. Тебе тоже нужно уходить.

Он буквально силком поставил меня на ноги и отцепил петлю, волоча в неизвестном направлении.

— Я проверил инструкции Хранящих, — говорил он, вертя головой.

Только сейчас я заметила суматоху на Транспортных площадках. Все куда-то бежали, один за одним взлетали корабли, мелькая десятками и сотнями огней. Слух терзала тревога, всё отчётливее возвращая меня в реальность. А Кэртис всё продолжал говорить:

— Тебе не положена эвакуация. Ты остаешься с капитаном до последнего. Но Юна, — он вдруг резко развернулся и, схватив меня под локти, привлёк ближе, заставляя смотреть себе в глаза. — Ты не можешь погибнуть. Я. Даже Он. Но не ты, слышишь? Не ты, понимаешь? Только не ты.

Его взгляд сказал остальное. Кэртис видел во мне не просто друга. Всё было куда хуже. Намного хуже.

— Нас могут услышать, — произнесла я, кажется, после целой вечности.

— Я отключил запись переговоров. Нас никто не слышит. Наверное видят, но только камеры. Служба внутренней охраны тоже эвакуирована. Всё всплывёт только если мы переживём нападение.

В этот момент пол под ногами ощутимо тряхнуло, мы оба ухватились за поручни. Я впервые почувствовала Зигму, парящую в бесконечности вакуума.

Огромный монстр, а с ним и все, кто были на его борту, имели столько же шансов остаться в живых, как и я сейчас.

Так была ли между всеми нами разница?

— Но даже если так, и мы выживем — ты выживешь, этого будет достаточно. И не думай о капитане. Слышишь? Просто спасай свою жизнь, Юна!

Кэртис был готов пожертвовать всем и собой, только чтобы я осталась жива. Ему не было дела до того, что я носила белое платье. И что принадлежала другому телом и, как он верил в собственном восхищении ран Дарием Альроном, душой.

Он просто хотел, чтобы я оставалась жива.

— Улетай, Юна. Я удалённо загрузил в твой комм программу. Она приведёт тебя к челноку и позволит улететь, полагая, что эвакуирует одного из механиков нижнего звена.

— Я…

— Дальше ты всё решишь сама. Когда захочешь вернуться, просто сообщи кто ты. Скажи, что я силой заставил тебя покинуть Зигму. Но только после того, как убедишься, что возвращаться безопасно.