Сергей Барк: Сто семидесятая [СИ]

Сначала я посчитала, что всего групп пять, но когда, окончив год обучения, из школы пропала Шестнадцатая группа, а на место Двенадцатой у нас появились новые девочки, я все поняла. Были и младшие. Только обучали их отдельно от старших. Значит, их ловили на нашей планете малютками… или, может… или, может, заставляли наших женщин, тех, которых отправляли в лаборатории…

Слишком страшно. Слезы снова скопились в уголках глаз.

Не знаю, зачем ратенмарцам понадобилось присоединять меня к их идеально дрессированным Хранящим, но на этот вопрос я вряд ли найду ответ.

Что бы было, если бы тогда тот мужчина в синей форме, напугавший меня до колик, не решил, что мне четырнадцать? Должно быть, случайную судорогу он принял за кивок, даже не догадываясь, что к моменту моего похищения с Тейаны мне было уже семнадцать. Я немного отличалась от сверстниц более скромным ростом и худобой и потому выглядела младше.

Отучившись на Матере две дюжины и достигнув заключительной ступени обучения, вместо очередного номера — Сто шестьдесят девять точка один, я получила номер Сто семьдесят.

Сто семьдесят — номер, которого не должно было быть на Матере.

Когда время наказания вышло, я с трудом разогнула спину и, превозмогая боль, ломившую каждый сустав в теле, выбралась из карцера.

Ноги окостенели и не желали слушаться, руки одеревенели, шея противно поскрипывала, причиняя дикую боль при попытке слегка повернуть голову. Плечи напоминали вешалку, на которой висело моё бесполезное тело.

С трудом я добралась до трансфера. Прежде всего предстояло отчитаться куратору в том, что я исполнила наказание и снова готова к учёбе.

Проходя по коридорам сектора Хранящих, я заметила, что часы показывают три лена нового круга по стандартному времени, а значит, все, включая куратора Нан, спят глубоким сном.

Учебный день начинался ровно в шесть с общего приветствия, затем мы отправлялись на короткий завтрак, а после приступали к занятиям. Я решила, что за десять ут до начала приветствия я отправлюсь к каюте куратора Нан и там отчитаюсь о наказании. А пока, шаркая негнущимися ногами о натёртый и блестящий белый пол, я двинулась к общей каюте Шестнадцатой группы.

Вытянутая комната с одиннадцатью удобными белоснежными креслами являлась своеобразной гостиной, если ратенмарцы знали, что это такое, называя все вокруг в зависимости от прямой цели использования. Из комнаты можно было попасть в одну из десяти крошечных кают Хранящих, вернее, одиннадцати. Дополнительная дверь расположилась прямо напротив входа.

Моя каюта была гораздо меньше по сравнению с жилыми помещениями других девочек. А если подумать о том, что и настоящие Хранящие ютились в каморках, мою можно было назвать комфортабельным карцером, поскольку я могла сделать четыре скромных шага вдоль помещения и два поперёк. Не удивительно, что находясь здесь, я предпочитала лежать.

Кровать напоминала полку. Под ней находился вместительный ящик, разделённый на две секции, в одной части лежало чистое белье, в другой использованное. В стене прятался небольшой шкаф в два локтя шириной и полтора глубиной. Там, как и всегда, висело два сменных платья на молниях, одна ночная рубаха и одна пустующая вешалка. Каждый день нам надлежало надевать чистое, вешая использованные платья по правую сторону. Через три круга платья и рубашку для сна меняли, пока мы занимались.

С трудом примостившись на лежанке, я не почувствовала облегчения. Тело не желало менять положение, окостенев за два десятка лен. К счастью, выплакавшись в уединении карцера и в очередной раз облегчив душу на небольшой срок, я отделалась опустевшей головой, и благодарное сознание позволило мне забыться беспокойным сном до начала следующего круга.

Меня поднял общий звонок. Хрипя и беззвучно ругаясь, зная, что комнаты прослушиваются, я нырнула в кабину гигиенических процедур, наскоро привела себя в порядок и поспешила к рабочей каюте куратора.

— Сто семидесятая, — с недовольством назвала куратор Нан мой порядковый номер, стоило ей увидеть меня у двери.

— Сто семидесятая отбыла наказание в карцере. Разрешите вернуться к занятиям? — не глядя на высокую женщину, доложила я по форме.

Куратор хмуро уставилась в ответ.

— Будет все же настоящим чудом, если ты закончишь последний год обучения, Сто семидесятая. И мне искренне жаль твоего Проводящего, если он у тебя все же появится.