Елена Долгова - Предсказатели

— Похоже, вы изменили решение и не пытаетесь сводить счеты с жизнью.

— Мне все надоело до тошноты, но я сначала не подумал о посмертии. Там, за гранью, Оркус отомстит мне за то, что я помогаю вам.

— Вы это всерьез или как?

— К сожалению, когда я сдохну и узнаю истинное положение вещей, будет уже поздно. Как ваша сестра?

— Она здорова.

— Передайте Нине мои извинения. Вышло, и впрямь, грубо и бездарно. Я извиняюсь, но на прощение не напрашиваюсь. Какие тут могут быть оправдания?

Способность бывшего адепта издеваться над собственной участью беспокоила Мика.

— Желаю вам удачи в новом деле.

— Удачи… ну, ладно. А какая, к Оркусу, мне-то разница? Арбел — очень интересное место. Тут до сих пор существуют суды по делам о ереси. Не верите? Напрасно. К ереси, например, относят установку ментальных детекторов частными лицами, ношение защитных шлемов без лицензии, насилие над чужими мыслями при помощи наводки, поклонение запретным символам зла. Кроме наводки (с этим туго), я делал все.

— Вы больше не адепт.

— Чудесно. Значит, после мой труп зароют не как собачий, а с чуть большим уважением.

— Вы нарочно нарываетесь на ссору.

— Немного. Не более, чем это нормально для человека, идущего во тьму.

Келлер кое-чего добился — нагнал на Северина настоящую тоску.

— Ваша сестра до сих пор поигрывает калейдоскопами? — внезапно спросил он.

— Нет. Старый сломался, новый, который вы ей подарили, она совсем забросила. Кажется, он так и остался в Порт-Калинусе.

— Это хорошо. Медитации до добра не доводят. Держитесь-ка от калейдоскопов подальше. Если все-таки отыщете эту игрушку, избавьтесь от нее — бросьте немедленно в утилизатор и больше не вспоминайте обо мне. Я того не стою. Договорились?

— Да.

Мику показалось, будто оркусит немного расслабился.

— Уходите, — внезапно попросил Юлий. — Устал я что-то, грубить начинаю. Иногда, знаете, не выдерживают нервы.

Северин сразу вышел. За пределами палатки глотнул свежего воздуха.

— Он тебе неприятное сказал? — тревожно спросила Нина.

— Он пытался держать планку в своем стиле. Потом извинился для проформы. Ты наблюдала за эфиром? Что там с будущим, изменилось хоть что-нибудь?

— Мое будущее уныло и безнадежно — ранняя погибель, вот и все дела. А успех операции Бейтса пополам на пополам. И одно с другим почти не связано.

— Ты хочешь сказать, что Келлер тебе больше не опасен?

— Скорее всего, мы с ним больше не увидимся. То ли его убьют, то ли меня, то ли нас обоих.

— От души верю, что убьют его, а не тебя.

— Папа сказал, что у Юлия не было настоящих шансов меня застрелить.

— Целился бы в голову — убил бы.

— Он бы промазал. Стрелять в голову знакомому гораздо труднее, чем в корпус — убежденно ответила Нина, и Северин решил, что лучше не спорить.

Туман, который спустился с гор, затопил долину, так что фигуры людей казались бредущими по пояс в молочной жиже.

Один из диверсантов, парень-сенс, которого звали Риэн, в ожидании момента перехода сидел на камне. Командиром был второй, Несс, тот устроился чуть в стороне и уже второй раз проверял свой излучатель. Одетые в одинаковые серые куртки, оба почти слились с пейзажем. Часы Келлера показывали без четверти десять утра, а его умственное состояние застряло между решимостью и паникой. Псионик Риэн наверняка понимал это, но виду не показывал, лишенный воображения Несс просто не обращал на бывшего приспешника зла никакого внимания. Туман не рассеивался, а наползал еще, опутывая покосившийся дом с окнами, замазанными краской.

— Пора, пошли.

Мину-дезинтегратор Несс положил в поясную сумку. Келлер никогда не видел такие мины в действии, но представлял последствия по старому учебному фильму времен своей жизни при дворе Оттона — бетон и пластик оседали бесформенной пеной, вместе с вкраплениями невредимых, но совершенно беспомощных, опутанных вязкой массой людей. В растекшемся лужей здании можно было задохнуться.

— Пошел! Ты что, оглох? Не заставляй меня повторять дважды, — раздался приглушенный голос Несса.

Келлеру хотелось пить, но он не стал доставать флягу и злить арбелианца, а просто подобрал пригоршню снега и лизнул холодную кашицу.

В доме все оставалось по-старому. Грязное пятно, похожее на отпечаток лапы потусторонника, темнело на струганных досках стола. Возле ножки табурета лежала заколка. Вещица принадлежала Кэтти. Келлер поднял ее и сунул в карман — на память.