Барри Пэйн - Новый Гулливер [Затерянные миры. Том XXIV]

Теперь они обменивались довольно тяжеловесными поздравлениями с днем рождения. Но, несмотря на все эти учтивости, я вынес впечатление, что эти люди вовсе не расположены друг к другу и, хотя волнения на Фуле вообще не поощряются, чувство зависти еще не умерло здесь.

— В таких торжественных случаях, — сказал профессор, — я имею обыкновение делать вам какое-нибудь приношение. Я предоставляю вам право прочесть любую рукопись в Центральном Департаменте.

— Благодарю вас от души, — сказал MZ04, — я намеревался сделать то же самое, но думаю, что у меня найдется нечто более вам по вкусу, — своей осапоженной рукой он указал на меня. — Вот курьезная штучка, недавно найденная мною. Вы изучаете историю древнего мира — может быть, она вас заинтересует. Мне с этим курьезом нечего делать, и я с удовольствием презентую его вам. Во многих отношениях — например, в его нелепом пристрастии к стоячему положению — он походит на наши существа второго разряда, но мне думается, что это неподдельная реликвия старого мира.

— Я того же мнения, — сказал профессор, — и чрезвычайно вам признателен за ваше великодушие. Умеет она говорить?

— И очень быстро, но с дурным акцентом.

Я решительно заявил им, что я человек свободный, никому из них не принадлежу и не позволю обращаться с собою, как с рабом и дарить себя, как вещь. Я несколько раз повторил это в различной форме. Они не обратили на это ни малейшего внимания и терпеливо ждали, пока я кончу говорить.

— У меня сегодня дело в Контроле Освещения и Отопления, — сказал MZ04. — Боюсь, что мне пора покинуть вас.

— Идете прогуляться?

— Нет. Я сегодня уже делал моцион. Я распадусь на составные части.

На моих глазах он как-то потускнел, превратился в туманное пятно, колеблющееся и блестящее, которое все расплывалось и, наконец, совсем исчезло.

— А теперь, — сказал профессор, — прежде, чем мы пойдем дальше, мне желательно было бы удостовериться в одном. — Ведь вы сейчас пришли из дома MZ04?

— Да.

— Вы не заметили в нем, при подъеме, наклонности пыхтеть и отдуваться?

— У него, бесспорно, легкая одышка.

— Бедняга! Бедняга! Мне страшно больно это слышать. Не прожить ему и сотни лет. Какая жалость, что такое высокоразвитое существо погаснет, как свеча.

По лицу профессора никак нельзя было сказать, что ему больно. Насколько я мог судить, он был скорей обрадован.

— Ну-с, теперь я могу всецело посвятить себя вам. Вы давеча протестовали, но, протест ваш, как и большинство протестов, был основан на неведении. Никто не думает обращать вас в раба. Можете смотреть на меня, как на своего хозяина, я же буду обращаться с вами, как с гостем, и смотреть на вас, как на большую редкость. Скажите мне, что я могу для вас сделать.

— Я хочу знать, куда я попал. Я хочу знать историю этого острова, — и что такое существа первого и второго разряда, — и как вы сумели упразднить пол, — наконец, что такое право заказа в Центральном Департаменте. Я здесь всего несколько часов, и все мне кажется таким загадочным и непонятным.

— Это Фула. Точных географических указаний ее положения относительно прочего мира я не могу вам дать, потому что ни в каком географическом соотношении с прочим миром она не находится. Как вы себе представляете: каким образом вы попали сюда?

Я вкратце рассказал ему о своем кораблекрушении и о своей борьбе с акулой, в доказательство показав ему свой большой складной нож, бинокль и еще несколько безделушек, которые мне удалось спрятать в платье, приготовленном для меня прежним моих хозяином.

— Я не сомневаюсь, — сказал профессор, — что вы говорите правду. Но, тем не менее, вы ошибаетесь. Так попасть сюда вы не могли. Это произошло иначе. Но я не расскажу вам как, чтоб вы не воспользовались этим для своего возвращения в старый мир. Вы не пленник, но пока я желал бы удержать вас здесь. А теперь, если желаете, я в общих чертах и по возможности короче изложу вам нашу историю и конституцию. А так как это будет нечто вроде лекции, я лягу. Публичные лекции и речи у нас принято произносить в лежачем положении: наиболее удобная поза способствует и наибольшей умственной сосредоточенности. Пойдемте в спальню.

Он повел меня в комнату, совсем такую же, как моя спальня в доме MZ04. На полу лежал надутый воздухом матрац. Он улегся на него, и, так как места на матраце еще осталось много, я не видел причины, почему бы и мне не сделать того же. Он заметил это и одобрил.

— Это благоразумно с вашей стороны. Отныне ваше тело перестанет отвлекать ваше внимание и вы будете лучше слушать меня.