Сергей Снегов - Сочинения в трех томах. Том 1. Люди как боги

- Что мы в иновремени, гарантирую, - сказала Ольга. - И хотя сдвиг по фазе незначителен, угол вылета из нашего времени накапливается. Я ожидаю вскоре значительных изменений пейзажа.

- Я погашу экраны, - предложила Мэри. - Мы не отрываемся от них, а изменения накапливаются постепенно, и мы привыкаем к новому пейзажу, еще не разобрав, что он новый.

- Молчат рамиры, - повторил я слова Камагина, когда Мэри занавесила комнатный экран.

- Рамирам надоело издеваться над нами, - убежденно объявила Ольга. - Если они равнодушные, то должны же они когда-нибудь оставить нас в покое.

Я тоже надеялся, что рамиры перестанут заниматься нами и что вылет в иновремя не вызовет у них нового раздражения. Либо рамиры не заметили нашего бегства, либо мы перестали интересовать их, либо - и такая мысль явилась мне - наш уход по фазовому искривлению времени их устраивает. Обо всем этом надо было размышлять - был тот случай, когда правильный ответ сразу не дается.

- Отдохни, - сказала Мэри, и я прилег на диван.

Она разбудила меня через час. Ольги не было.

- Посмотри на экран, - сказала Мэри взволнованно.

Я вскрикнул от неожиданности. Мы были в другом мире. Нет, это было все то же ядро Галактики, тот же неистовый звездный взрыв, тот же светоносный, светозарный ад! Но ядро было иное - то же и иное! Это трудно передать словами, это надо увидеть самому. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем мы с тоской наблюдали на звездных экранах одну постоянно воспроизводящуюся картину. А в течение одного нашего крохотного корабельного дня она переменилась. Да, это было ядро, но ядро в другом времени, не в прошлом, не в будущем, а в ином!

- Мэри, рамиры нас выпускают! - воскликнул я в восторге. - Нападения не будет!

С того дня прошло немало времени. Может быть, часов, может быть, столетий, а если мне скажут, что миллионолетий, я не удивлюсь. Время, в каком мы движемся, чужое. Приборы его измеряют, МУМ запоминает, рейсограф фиксирует на своих картинках, а я его не понимаю - оно не мое. И хотя Граций им распоряжается, а Осима и Камагин, попеременно сменяя друг друга в командирском кресле, командуют им с такой же легкостью, как запасами активного вещества в трюмах, то увеличивая, то уменьшая искривление, - все равно я его не понимаю. Оно не мое. Оно чужое. Оно так и называется - иновремя! Ядро и вправду вмещает в себя все возможные будущие, оно реально всебудущное - иное в каждом возможном будущем. Но я не всебудущный. Это не по мне, как говорил Труб. Всебудущность пахнет всесущностью, в крайнем случае, вездесущностью. Нет, до таких высот мне не добраться! И нашим потомкам, я уверен, тоже. Я могу понять всю природу, но стать всей природой мне не по силам.

Я сделал это отступление, сидя в консерваторе и диктуя историю нашего выхода из ядра, для того чтобы передать, с каким нетерпением все мы ждем поворота из иновремени в наше. Мы уже прошли первый поворот на время, перпендикулярное нашему, прошли и второй поворот в иновремени на обратное, но параллельное нашему, подходим к третьему повороту на второй перпендикуляр - и начнем сближаться с нашим временем. И все повороты проделаны без перехода через опасный нуль. А преодолев последний, мы устремимся за нашим прошлым - оно будет впереди, оно будет в нашем будущем! И когда мы состыкуемся со своим временем, мы покинем иновремя, - кольцо обратного времени замкнется!

Я жду возвращения в свое время, но размышляю о другом. Рамиры нас выпустили - это очевидно. И это странно. Я хочу разобраться, почему нас выпустили. Нам, возможно - а если не нам, то нашим потомкам, - еще придется встречаться с этим сумрачным народом. Я не верю, что они равнодушные. Вчера я пригласил Ромеро к себе и высказал, что меня томит.

- Павел, - сказал я, - мне не нравится ваша теория насчет дровосеков и муравьев.

- Хорошо, пусть не муравьи, согласился он. - Мы - бабочки, залетевшие на ночной костер дровосеков. Такое сравнение вас устраивает, мой мудрый друг?

- И бабочки меня не устраивают.

- Кем же вы хотите видеть нас, Эли?

- Мы - кролики, Павел.

- Кролики? Я правильно вас понял?

- Да, кролики. Подопытные кролики - так это когда-то называлось. Те бедные животные, над которыми наши предки ставили медицинские эксперименты.

- Вы считаете, что мы - подопытный объект для рамиров? Что они экспериментируют с нами?

- Во всяком случае, стараются использовать нас для своих экспериментов.

Он сказал задумчиво:

- Мысль интересная, Эли, но ее нужно доказать.